пылинки от них не осталось. Пусть бы он лучше и дальше заблуждался на её счёт, и мечтал отомстить за того, кто даже не был его отцом. Руэдхи. Сколько раз он говорил Дэймиде, что драконья любовь отличается от человеческой и потому неизбежно принесёт лишь боль. И насколько же эти слова оказались истинны! Сейчас, когда Виргуэлю открылись все драконьи чувства, он мог лишь позавидовать прозорливости Руэдхи. Драконы действительно любили иначе. Привыкшие к телепатии, они умели сливаться друг с другом сознаниями, что позволяло сложившимся парам превращаться в нечто единое и неделимое. Отношения же Дархинэля и Дэймиды изначально были ущербны. Он без труда читал её мысли, тогда как ей частенько не удавалось понять чисто драконьих образов. И всё же, Дархинэль действительно её любил, что, правда, не исключало того факта, что то был очередной вызов устоявшемуся миру. Вот только если прочие выходки ещё терпели, то столь грубое нарушение табу не осталось без внимания. Дархинэля вызвали на совет старейшин. К тому времени Дэймида уже была беременна и потому не могла менять облик, и ей пришлось остаться. Что оставлять волшебницу одну опасно, не подумал никто!
«Драконья кровь священна! Ты нарушил табу!» — старейшина О'хим был чрезвычайно категоричен, и весь совет поддержал его.
«И что с того?» — как ожидалось, Дархинэля гнев старейшин не испугал.
«Когда рушатся небеса, страдает и земля! Поверь, мы не изверги, но ради всеобщего блага, если ребёнок выживет, его придется отдать демонам!» — это заявление О'хима так взбесило Дархинэля, что он набросился на старейшину прямо там, на священной горе. Новое святотатство (нападение на старейшего, да ещё в священном месте — было событием из ряда вон) лишь усугубило возникший конфликт. Многим позже, когда силами Дэймиды удастся сокрушить О'хима, Дархинэль нарушит очередное табу и вырвет сердце умирающего старейшины без его согласия. Он сожрёт его в одиночестве, лишив весь совет мудрости. Уже потом, Дархинэлю придёт расплата: чужая ярость будет переполнять его тело, а жажда крови и битв станет нестерпимой. Он заставит всех своих последователей пожирать сердца противников, и получит безумное, незнающее страха и пощады, алчущее новых жертв войско.
Виргуэль с трудом отстранился от отцовских воспоминаний. Дархинэль умудрился пожрать больше сотни чужих сердец, но лишь немногие из них имели какую-то ценность. Большинство же, израсходовав всю свою ярость, теперь больше напоминали пустые оболочки, неясные тени, чьи имена затёрлись во времени. Однако старейшина О'хим не утерял своей личности, хотя и был безжалостно задвинут Дархинэлем в самые глубины сознания. Вероятно, он продолжал бы таиться и дальше, напоминая о себе лишь в минуты эмоционального всплеска, если бы Виргуэль, как и все драконы, не владел способностью видеть Сны. Нет, разумеется, это не касалось тех смутных видений, которые сопровождали по ночам всех живых и разумных существ, тогда как Вещие Сны посещали лишь драконеан и их шаманов. Привычка, выработанная годами, оказалась так сильна, что в очередную Ночь Предсказаний крылья сами принесли Виргуэля на одинокое горное плато. А Сон не заставил себя ждать, правда, в тот раз всё было как-то иначе. Обычно он видел символы и туманные образы, но О'хим предстал перед ним с поразительной чёткостью. Причём, Виргуэль не только видел драконьего старейшину со стороны, но и ощущал себя им. Это было крайне странное чувство, даже отчасти пугающее.
Старейшине было неспокойно. В воздухе будто витало некое напряжение, предчувствие чего-то неминуемого и ужасного. О'хим видел предупреждающие знаки, посылаемые миром, но все они были слишком малы и незначительны, чтобы совет старейшин отнесся к ним с должным вниманием. Кто станет тревожиться о парочке засохших деревьев в священной роще? Просто выдалось жаркое лето. Слишком жаркое, настолько, что горели долинные леса и пересыхали реки. Плавясь под палящим солнцем, О'хим не тешил себя, как его собратья, бесплотными иллюзиями, что всё происходящее случайно. Лишь некоторые начинали роптать, что затянувшаяся засуха — наказание небес.
— Это всё Дархинэль! Он нарушил табу, поэтому страдают наши земли! — поговаривали обычные драконы, однако О'хим едва ли мог поверить в эти слухи. За любой природной напастью всегда стояли демоны, и их цель была всегда очевидна. Война. Демоны частенько развязывали то мелкие стычки, то серьёзные военные конфликты, но вовсе не ради забавы. Что ж поделать, если эти мерзкие создания могли питаться только болью и страданиями! Вот только О'хим не желал жертвовать своими собратьями, ради чьего-то сытного обеда, и потому, желая предотвратить нависшую угрозу, перед советом старейшин направился к волшебникам. Он хорошо знал Верховного мага Руэдхи. Невероятный ум и талант этого человека восхищали дракона, потому ему было особенно больно сообщать печальные новости:
«Твоя жена ждёт ребёнка. Полукровку».
На каменном лице Руэдхи ни дрогнул ни один мускул, и всё же О'хим каждой чешуйкой своего огромного тела почувствовал боль волшебника.
«Ты ведь знаешь, что демоны всегда охотятся за полукровками, и сейчас, когда наша страна изнывает от жары и засухи…»
— Вы хотите продать это дитя? — Голос Руэдхи прозвучал отстранённо и глухо, но О'хима вновь не обманула внешняя сдержанность волшебника. Внутри того раздирали ярость и гнев.
«За высокую цену. Ты ведь тоже это чувствуешь, верно? Подступающее дыхание войны».
Виргуэль долго не мог прийти в себя от этого Сна. История его рождения обрастала всё новыми подробностями, становясь более запутанной и сложной. К сожалению, О'хим не смог предотвратить войну. Когда Дархинэль набросился на него, ему не удалось сдержаться. Он ещё долго корил себя за эту непростительную ошибку, и, в конце концов, пожертвовал собой. Он искреннее надеялся, что позволив Дархинэлю сразить себя, остановит войну. Кто же знал, что ярость, полученная вместе с памятью, лишит рассудка, и война будет продолжаться ещё долгие годы!
И всё же, О'хим спас жизнь Виргуэлю. Он не напрасно предупредил Руэдхи. Дэймиде действительно угрожала опасность: завистливые драконихи, мечтающие о Дархинэле, и фанатичные драконы, желающие восстановить некую справедливость, решили изловить беременную волшебницу и отдать её демонам. Если бы не подоспевший на помощь Руэдхи, им бы это удалось. Но то была лишь временная отсрочка, и едва драконы поняли, что разгорается настоящая война, новые нападения не заставили себя ждать. Руэдхи самоотверженно защищал жену и её сына. Вот только Дэймида всё стремилась вернуться к Дархинэлю, но младенцу нечего было делать на поле битвы. Руэдхи с трудом уговорил жену оставить ему ребёнка. Он поклялся его защищать.
Виргуэль помнил, что Руэдхи накладывал на него защитные чары каждый вечер (вот почему его тело всё ещё оставалось невосприимчиво к ядам!). Как правило, волшебник рассказывал
