же неуклонно съезжал в пропасть. Мигом протрезвев, все же умудрился уцепиться за какой-то кустик, выросший над бездной и чудом попавшийся мне под руку. Я повис, с ужасом глядя, как разбивается глубоко внизу возок с несчастным возницей. Вместе с бешено колотящимся сердцем, во мне билась одна мысль, что ему недолго дожидаться меня и я тоже скоро последую за ним. Сколько сможет выдержать меня чахлый кустик, невероятным образом вросший в каменную расщелину? К тому же как-то вдруг стемнело. В отчаянии, стараясь хоть на сколько нибудь оттянуть неизбежность смертного часа, я начал как безумный звать на помощь. Но слыша собственный слабый зов, не поднимающийся выше обрыва под которым я болтался, понимал, что только зря надрываю голос. Да и кто бы мог услышать меня ночной порой в горах? И я, уже ни на что не надеясь, смирился со своей участью и, удивляясь, что еще жив, упрямо цеплялся за тот кустик. В эти минуты безысходности вся моя жизнь, что свиток развернулась перед моими глазами. Я охрип и потому, молча молить Небо даровать мне либо мгновенную смерть, либо все же спастись, как вдруг кто-то схватил меня за руку. С удивлением, радостью и безумной надеждой, я пылко возблагодарил Небо и поднял голову, чтобы со слезами радости увидеть моего спасителя. Но что я увидел⁈ — рассказчик выдержал драматическую паузу, чтобы еще больше заинтриговать своего собеседника.
Глава слушал, хоть и внимательно, но без эмоций, проявляя лишь вежливый сдержанный интерес.
— Моим спасителем оказалась молоденькая девушка, которую впору было спасать саму, потому что под моим немалым весом, она, стараясь вытянуть меня, сама начала соскальзывать в пропасть вслед за мной. Тогда, чтобы отделаться от нее, я велел ей бежать и звать на помощь. На что она прямолинейно заявила: «Смеетесь? Кого в горах в такой час можно дозваться?» «Тогда сама, что здесь делаешь?» — спросил я, бесстыже вцепившись в ее руку. «Собираю травы. Теперь вот возвращаюсь домой».
При этих словах губы Главы дрогнули и побелели.
— «Мы умрем вместе, если не отпустишь меня, — просил я ее. — Не упорствуй! Уходи!» Я уже вполне свыкся с мыслью о смерти. «Мы не умрем!» — заявила она с такой уверенностью, что я понял — мы действительно не умрем. «Постарайтесь ногой, найти хоть какой-нибудь упор», — попросила она. Я начал осторожно шарить носком сапога по каменной стене, пока не нашел щель в ее неровной поверхности. И надо сказать вовремя, потому что измочаленный мной куст, который держал меняна одном честном слове, вдруг сдался. Мы успели договориться, пока я шарил ногой по скале, что как только оттолкнусь от скалы, она тут же дернет меня наверх. Это было невыполнимо и опасно. Как бы девчонка могла вытащить меня, здорового мужчину? Все это вряд ли окончилось благополучно — скорей всего я утянул бы эту глупышку за собой. Я не предполагал подобной самоотверженности от совершенно незнакомого человека, тем более от девчонки. Я не обделен женским вниманием и женщины перестали быть для меня загадкой. Я знал, что в такой ситуации, подумает каждая женщина. Прежде всего о собственной выгоде, какую сможет поиметь от меня. Не было сомнений, что как только девица разглядит на мне богатые одежды, то захочет моего благоволения и благополучия, захочет женить меня на себе или стать моей наложницей, — гость был увлечен своим рассказом, переживая вновь все пережитое с ним с каким-то удовольствием.
Потому что сидя в тепле и безопасности, миновавшая опасность виделась уже увлекательным, щекочущим нервы, приключением. Пребывая в эйфории, рассказчик не замечал, что Главу клана словно заморозило. Он слушал, глядя перед собой остановившимся взглядом.
— Девчонка та, простолюдинка, а простолюдинки напористы и пронырливы, такие сразу ставят условия, перед тем как кого-то спасти, но эта даже словом не обмолвилась ни о чем подобном, а зря. В тот момент, я готов был пообещать все на свете. Так упорно бороться за жизнь незнакомого человека, идти до непредсказуемо опасного конца без всякой выгоды для себя — это действительно впечатляет. Но я отвлекся. Между тем, отчаяние одинаково придало сил и ей и мне, потому что на счет три, я что есть мочи оттолкнулся носком сапога от камней, подавшись вверх, она же рванула меня на себя, дернув со все мочи за руку. И вот я лежал животом на краю обрыва, а девчонка тянула меня за шиворот и за руку подальше от него. Пока мы в бессилии пытались отдышаться, лежа на камнях, не веря, что спасены, я повернул голову, разглядев, наконец, свою спасительницу. Небо! Да она оказалась красоткой! И даже в обтерханных мужских одеждах была очаровательна. Знаете, есть женщины, что с первого взгляда не приметны, но чем дальше, тем притягательнее становится их красота, раскрываясь постепенно, словно бутон розы. Меня, помню, взяла досада, что она не требует от меня своей законной награды — жениться на ней.
Клянусь предками, я бы тут же согласился, не раздумывая и это при том, что она была чумазой и растрепанной, словно огородное пугало. А ведь всем известно, что я придирчив к женской красоте.
Глава отвел взгляд от поверхности стола, тяжело подняв его на собеседника.
— Тогда я решился сам идти ей в руки, сказав: «А знаешь, я очень богатый человек». Знаете, что она мне ответила? — увлекшийся рассказчик, наконец, посмотрел в бледное лицо Главы.
— И что же? — глухим замогильным голосом выдавил Глава.
— Она сказала: «Рада за вас». Представляете⁈ Только и всего, — в своей восторженности гость, не придавал значения странному поведению хозяина Поместья. — «Но разве ты не хочешь, чтобы я щедро одарил тебя?» — спросил я тогда напрямую. «Вы живы и это главное, — вот, что она ответила и спросила: — Куда держите путь?» Когда я ответил, что в Поместье, она сказала, что проводит меня. Помогла подняться и отряхнуться. «Я измотан и не способен пройти ни шага. Почему бы тебе не отвести меня к себе и не приютить до утра?» — не сдавался я. Девчонка оказалась с характером. «Не почему… — огрызнулась она. — До Поместья не так уж и далеко». Ну, что за небывалая ночь! Впервые в жизни мне отказали! Хоть обратно в пропасть прыгай! Дальше мы брели вместе, едва передвигая ноги, а она к тому же несла на спине корзину с какими-то травами. Я даже принялся уговаривать ее дать мне понести эту корзину, на что девчонка язвила, что богачу ее нести не почину. Мы вышли к воротам Поместья в глубокой темноте. «Что
