— Чарли должен узнать, — сказал он голосом твердым и звонким.
— Да, Нед, он должен узнать, это достойно и справедливо. Ты расскажешь ему? Или я?
— Мне невместно, Фиц. Расскажи ты.
Это вырвалось без предисловий.
— Нед и я — сводные братья.
— Меня это не удивляет, папа.
— Потому что ты Дарси. Человек не мог бы пожелать лучшего брата, чем Нед, Чарли. И все-таки я не мог признать его. Не по своей воле, а по воле моего отца. Он заставил меня дать страшную клятву, что я никогда не заикнусь об этом родстве. Нед тогда был слишком мал, чтобы брать с него клятвы, и он внушил ему, будто он недостоин.
— Дедушка? Гарольд Хансфорд Дарси?
— Да, Гарольд Дарси. Каждый день благодари Бога, что ты его не знал, Чарли. Поистине негодяй из негодяев. Он держал притоны воров и всяких головорезов — а также бордели! — в Шеффилде, Манчестере и многих других северных городах. Зачем? Для развлечения! Ему до того надоела жизнь джентльмена, что он развлекался преступлениями. Да, он воображал себя великим преступным умом. А управлял он большинством таких начинаний из своего любимого борделя в Шеффилде. Мать Неда, с Ямайки, была его страстью, и все же он принуждал ее продаваться. Она умерла от сифилиса, когда Неду было три года. Папаша умер тоже от сифилиса, хотя моя бедная мать об этом не знала. От на редкость злокачественного — убил его в течение шести месяцев, бредящего, безумного. Мама, после того как родила Джорджиану, всегда недомогала и тоже умерла. Смерти эти случились в одном и том же году. На смертном одре он написал мне письмо и вынудил дать клятву, когда показал мне этот ужасный документ. Бахвальство всяческими преступлениями, но из него я узнал, где находится Нед. Похоронив его, я отправился в Шеффилд, забрал Неда и поручил его заботам респектабельной супружеской пары. Мне было девятнадцать, Неду четыре. Когда мне удавалось выкроить время, я проводил его с ним. Так странно, Чарли! Я смотрел на это смуглое личико, на курчавые черные волосы, и я любил его беззаветно. Много сильнее, чем даже Джорджиану. Как бы то ни было, после смерти Гарольда я вновь склеил мой мир на манер Шалтая-Болтая, клеем моим были гордость и высокомерие. Но, имея Неда, чтобы любить, я никогда не был одинок.
Чарли сидел, онемев и почти не дыша. Столько ответов!
— Дядя Нед? — Он прикоснулся к плечу Неда очень бережно, поскольку руку держал его отец. — Дядя Нед, вы совершили подвиг. Почти пятьдесят детей остались живы, благодаря вам. — Он сумел улыбнуться. — И жить они будут хорошо, за это я ручаюсь.
— Отлично. — Нед несколько секунд хмурился, затем открыл темные глаза, которые, теперь заметил Чарли, были так похожи на папины. — Я должен очиститься до конца, — внезапно сказал он прерывисто. — Очиститься до конца.
— Так говори, Нед.
— Я убил Лидию Уикхем. Задушил ее. Пьяную. Мертвецки. Ничего не почувствовала. До того пьяная.
— Почему, Нед? Не ради же меня!
— Да, ради тебя. Легко было видеть, что тебе никогда… от нее не избавиться. Никогда. Почему? Ты только давал деньги… этой парочке. Стоило им поклянчить… всегда. И она отблагодарила тебя, стараясь погубить. Тебя, самого лучшего человека на свете. Когда наш отец… умер… ты приехал за мной… дал мне дом… послал в школу… проводил время со мной, как… с равным… а ведь ты… стоял так… высоко… а я… так низко. Я радовался, убивая ее! — Он посмотрел на Чарли. — Оберегай отца. Меня… тут не будет. Твой долг…
— Обязательно, дядя Нед, обязательно.
Фиц безутешно рыдал.
— С Лидией надо было покончить, Фиц, — сказал Нед более четко, без одышки. — Грязноротая шлюха, на уме только деньги, выпивка да траханье. А потому я все хитро устроил и убил ее. Мирри и ее люди сыграли мне на руку. Тот же бордель, новая мадам, Мириам Мэтчем ее имя. Убила в свое время с десяток шлюх, любит смотреть, как какой-нибудь бездушный извращенец их приканчивает. Совсем, как наш папаня… Да, Мирри Мэтчем десять раз надо бы висеть, так пусть ее повесят за Лидию. Это успокоит миссис Бингли. — Он закрыл глаза. — Ох, я устал. Почему я так устал?
— Тебя погребут в Пемберли, как Дарси, — сказал Фиц.
Глаза открылись.
— Этого нельзя. Не согласен.
— Да! — сказал Чарли.
— Видишь, Нед? Твой племянник согласен со мной.
— Не подобает.
— Нет, подобает! На твоей плите будет сказано: «Эдвард Скиннер Дарси», чтобы весь мир видел. «Любимый брат Фицуильяма, дядя Чарльза, Джорджианы, Сюзанны, Анны и Катерины». Я так хочу!
— Я — нет. Чарли, пожалуйста.
— Нет. Подобающе и достойно.
— Юпитер! — внезапно вскрикнул Нед, пытаясь приподнять голову. — Я оставил его в пещере… объясню, где…
— Он вернулся домой раньше тебя, Нед.
— Пригляди за ним. Самый лучший конь в мире.
— Мы приглядим за Юпитером.
Боль, которую он словно держал в узде геркулесовым усилием воли, вернулась терзать его, и он кричал, пока ему не дали крепчайшего опиумного сиропа. Чуть позже он умер, видимо, во сне и без страданий.
Чарли разжал пальцы отца на руке Неда и увел его из комнаты.
— Пойдем в мою библиотеку, — сказал Фицуильям Дарси своему сыну. — Мы должны поговорить, прежде чем кто-то из нас встретит твою мать.
— Ты действительно намерен признать Неда открыто? — спросил Чарли. — Нет-нет, я не возражаю. Я просто хочу удостовериться, что это не была мимолетная фантазия, сказанная для утешения бедного Неда.
— Я обязан признать его! Он ради меня пошел на убийство, хотя, клянусь головой твоей матери, я не просил его об этом ни словом, ни намеком. Будь вся правда известна — подозреваю, он был слишком измучен, чтобы рассказать все на пороге смерти — он ради меня убивал и других. Чтобы я мог стать премьер-министром Великобритании. — Он обнял Чарли за плечи, отчасти из нежности, отчасти из-за упадка сил. — Ну, этого не произойдет. Я останусь в парламенте, но заднескамеечником. Это обеспечит столько влияния, сколько мне может потребоваться. Твоя мать называла это гордостью, но я бы употребил слово «хубрис» — всеподавляющая гордыня. Мои мысли были исполнены желания стать премьер-министром, но, может быть, когда-нибудь им сможешь стать ты. Однако я пойму, если ты не выберешь политическую карьеру. Сказать правду, политика подла и жалка. Я должен просить у тебя прощения, Чарли, что превратил твою жизнь в мучения, когда ты был ребенком. Во многих отношениях я был таким же тираном, как отец Доминус. Но все это позади. Смерть Неда Скиннера не будет напрасной.
— Сколько мы расскажем маме? — сказал Чарли, принимая с переполненным сердцем весь вес отца на свои плечи. Я перешел ров с острыми кольями, отделяющий детство от взрослости, с этой минуты я сын моего отца.
— Мы исполним желания Неда. Мириам Мэтчем и ее подручные могут нести ответственность за убийство Лидии. Мы получим доказательства, что они ограбили «Хеммингс» и сбежали в ночь смерти Лидии, и у нас есть показания мисс Скримптон о подложности ее рекомендаций. Хотя, как ты прекрасно знаешь, показаний Дарси из Пемберли вполне достаточно, чтобы отправить Мириам Мэтчем и ее пособников на виселицу.
