Анна Лазарева.
Трутся спиной медведи, о земную ось.
На полу моего кабинета, натуральная шкура белого медведя ковром. В ином времени это было – как рассказывал мой Адмирал – символом самой высшей власти, «тут все вопросы решаются – земная ось проходит». Здесь же, насколько мне известно, такой ковер был еще у товарища Папанина, во времена его начальства Главсевморпути. В сорок шестом ковер-медведь появился у адмирала Головко, командующего СФ – а так как североморцы после Победы имели репутацию самого «боевого» флота, то мода быстро распространилась и в Наркомат (затем Министерство) ВМФ, и среди командующих другими флотами, и даже для других флотских штабов и учреждений рангом пониже – но тут уже возникло «не положено, не по чину». За исключением все того же СФ, где я, в прошлом году побывав в Северодвинске и Полярном, видела целых пять ковров в разных кабинетах. И было это явлением сугубо военно-морским – до прошлого года. Когда та песенка из будущего проникла на эстраду и здесь – хотя тот фильм, где она звучала, сочли «преждевременным», и Наташа Варлей учится еще во втором классе мурманской школы. А еще, Лаврентий Палыч Берия сказал мне в доверительном разговоре:
– Съедят ведь вас, Анна Петровна, сразу как только нас, старой гвардии, не станет. Уважают вас в столичных кабинетах – но и боятся. А того, кого боятся – всегда при случае хотят задвинуть, убрать. Как меня в вашей истории – и дай бог, чтобы с вами такого не случилось.
Я и раньше замечала, что ощущаю себя «белой вороной» среди прочих руководящих товарищей – но относила это к тому, что женщина, и молода слишком. Была довольна, что «своей» меня считают в «Ордене Рассвета» – тех, у кого подписка уровня «ОГВ», «особой государственной важности», это все, что связано с иным временем. Также, мне отчего-то намного легче найти общий язык и понимание с научниками (не только с такими, как Королев и Курчатов, которые в нашем Ордене состоят – но и с молодыми), чем с товарищами из номенклатуры. На этой почве я совершенно неожиданно сошлась с товарищем Берией, обнаружив в нем «родственную душу». Слухи всякие пошли, но мне плевать – отношения наши сугубо деловые, и мой Адмирал мне верит. А Лаврентий Павлович научил меня многому полезному – особенно, касаемо отношений внутри Аппарата.
– Бюрократия, она чужаков не любит. Тех, кто для нее не «свой». Вы, Анна Петровна, с людьми обращаетесь, как командир, пусть даже строгий и справедливый – но постоянно со сталью в голосе. А «кают-компании» у вас нет – в смысле, для посторонних, а не только для доверенных.
Не сразу уяснила я, что товарищ Берия хочет мне сказать. Объясняю коротко – вот как у пацанов есть «с нашего двора» и «не с нашего», так и в Аппарате есть свои группировки. И у каждой свои «опознавательные», вот например у питерских всегда мелькали «имперские» мотивы (что после «хрустом французской булки» назовут). Я еще в пятьдесят третьем заметила, когда в очередной свой приезд в Ленинград, после разговора с Ахматовой, вопрос подняла, а отчего кафе «Бродячая собака», где в свое время отметилось целое созвездие поэтов, писателей, артистов «серебряного века», вновь не открыть в том же самом подвальчике? Ожидала возражений – но не того, что увидела, радости «как, можно уже наконец?!». «Южные» хлебосольством отличаются, я это еще в Киеве помню – как поставали на стол передо мной одной столько, что отделению солдат хватит, после марш-броска с рытьем окопов – простите, я фигуру берегу! «Дальневосточных» помню по Порт-Артуру – «мы люди простые, Академиев не кончали». Ну а я, выходит, вне команды играю?
Ну отчего же? Известно ведь во всех столичных (и не только) кабинетах про «Орден Рассвета». Не про главную его тайну – а про то, что есть такие люди, чей голос для самого Вождя особый вес имеет. И что все они в своем пути как-то связаны были или пересекались хотя бы эпизодом, с Севером, с флотом. «Севмашевские», «флотские» – окончательно утвердилось же «северяне». Опознавательный знак – вы правильно поняли, бедные белые мишки! Хотя лично мне их мне не жалко совсем – поскольку достоверно знаю, это не милые умки, а очень опасные звери: в отличие от бурого медведя, который всеяден, белый это активный хищник, нападает и кушает все что шевелится, включая человека, если вам не повезет. Когда в будущем медвежье поголовье в Арктике убавится, внесем животное в Красную Книгу, чтоб совсем не исчез – а пока же полярники, зимовщики и прочие геологи с метеорологами считают белого медведя своим злейшим врагом. Тем более, что даже мясо его есть нельзя: белые медведи часто болеют трихинеллезом. Бесполезный зверь – лишь шкура роскошная!
Итого – «северные» мы. Со слабостью ко всему, связанному с морем и флотом – и правильно, если в текущей обстановке Флот больше, чем армия, инструмент для экспорта коммунизма по земному шару, а еще исследования Антарктиды намечаются, и вообще, Международный Географический год – с широкими исследованиями Мирового Океана. Также, любим здоровый образ жизни, военно-прикладные виды спорта (для тех, кто помоложе), или славную военную историю (для старшего поколения). Хотя твой благоверный, Люся, в свободное от службы время тоже ударился в коллекционирование убийственных колюще-режущих предметов. Еще любим хорошо протопленную баню (и прорубь рядом, но это не обязательно), красную рыбу и соленые грибочки (мои личные вкусы – но имею право?), к спиртному относимся без энтузизма (а для девчат, так вообще нежелательно). Охотно посещаем культурные мероприятия. В одежде – для мужчин, полуспортивный стиль без галстука (то, что Валя Кунцевич называет «малый мотокостюм»), ну а женщины, как ты любишь говорить, Люся, «для любого синьора лучшее украшение, это красивая и нарядная синьорина рядом». Ну и никакого низкопоклонства перед Западом – «вертели мы недавно на штыке, эту Европу». А главное, друг за друга горой – правда, если своих подведешь, перед своими же и ответишь! Вот как-то примерно так и выходит!
Не забронзовеем ли? Хочется верить, что нет. По крайней мере, первый состав Ордена – те, кто знают. Кто как я – всерьез настроены, никакой «перестройки» здесь не допустить. Ну а после – надеюсь, что успеем уже запустить Сеть и перейти от «выше стоящих» к «впереди идущим». Создадим и развернем ОГАС – дело на контроле у самого Сталина! – не дав командно-бюрократической системе развиться в мертвящего монстра. А пока, побудем временным костылем – ой, а что станет, если лет через тридцать он превратится в колонну? Вот Инночка Бакланова рассказывала, у ее благоверного (который пока зам министра, причем даже не первый) есть ковер-медведь, а у прочих замов, и даже шефа (министра) нет – что обстановку создает не самую здоровую. Придется все ж разбираться! Тем более что Инна считается вроде как моя «дочка».
И ладно, ковер на полу не более чем символ, не возник бы этот, придумали другой. Но неужели и тут в застой скатимся, а после и в «перестройку» – я ведь читала биографии всяких там… и что характерно, у многих деды и отцы честно воевали и трудились, наград были удостоены! Но вспомнила я записанные слова одного хорошего и умного человека – сказанные в окопах под Ржевом в сорок втором.
«Все наши идеи, три источника и три составные части марксизма, подвиги парижских коммунаров и решения наших съездов – это конечно, правильно и важно. Но большинству наших бойцов, которые завтра будут отражать немецкую атаку, глубоко плевать, за что повесили Перовскую и что написал Карл Маркс про восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта. Люди в большинстве живут другими вещами – например, заботой как одеть и накормить детей, дадут ли на зиму дров, чтоб дотянуть до весны. Просто хотят жить – и по возможности, хорошо. И советская власть и все к ней прилагающееся – нужны для них лишь в той мере, в которой она это обеспечивает. Потому, правильная политработа сейчас – это не цитаты из Маркса, а чтобы каждый понял: если мы не победим в этой войне, то немцы придут в ваши дома, и ваши дети будут рабами».
