заглядывающего в клетку со страшным неведомым зверем, ждал я этой встречи. Меня охватило странное противоречивое ощущение, в котором вместе сплелись и оскорблённое чувство справедливости, и ненависть, и отвращение, и сочувствие, и некая тайная надежда неизвестно на что. Что произойдёт этим вечером? Узнаю ли я горькую и сложную историю, которая даст мне право бороться за Сашу, защищать его до последнего, или на все вопросы ответит тусклый потусторонний блеск в его глазах, тупой и безумный взгляд маньяка, привыкшего убивать из наслаждения?..
Звонок раздался через полтора часа, и голос Ястребцова звучал напряжённо.
– Слушай, Игорь, ты когда в последний раз видел Васильева? – поинтересовался он.
– В редакции на прошлой неделе, а что?
– Да то, что пропал он, – озабоченно сказал Николай. – Соседи его не видели, на работе не появлялся.
– Уехал, может?
– Проверяли: билетов на самолёт или поезд дальнего следования на него не зарегистрировано. Я уже известил коллег в Москве, и оперативники выехали к его родным…
– Но не мог же он далеко уйти?
– Да кто его знает… Розыск объявим, разошлём его данные в гостиницы, на вокзалы, в аэропорты…
– А что же с Прохоровым? – поинтересовался я.
– Его тоже нет, – устало ответил Коля. – Он снимал комнату в коммуналке, у многодетной матери. Неблагополучная семья, пьянь одним словом. Тётка только сказала, что постоялец её не приходил двое суток подряд. Куда он делся, не взял ли с собой вещей каких – не знает. Впрочем, там, по словам моих ребят, такой бардак, что она и слона бы не заметила…
Попрощавшись с Николаем, я положил трубку, затем выключил свет и одетый лёг на кровать, заложив руки за голову. Да уж, неожиданный поворот… Где‑то сейчас Саша? Прячется у подельников, или добирается на попутных машинах в какую‑нибудь Тмутаракань, увозя с собой свою тайну? И куда пропал Прохоров?
Так или иначе, из города я теперь мог уехать с чистой душой. Я сделал всё, что от меня зависело для розыска преступника, остальное – задача полиции. Пусть теперь Коля рассылает ориентировки, прочёсывает местность и выставляет патрули на вокзалах. Для меня же дело окончено – своим бегством Саша окончательно подтвердил собственную вину. Завтра, от силы послезавтра, я уже буду в Москве, и предложу первый материал о терпиловских событиях редакции «Вечёрки». Останется надеяться на удачу. И если она улыбнётся, то через пару дней эта новость станет главным трендом российских СМИ. Терпилов наводнят корреспонденты газет и телеканалов, которые, расталкивая друг друга локтями, станут добывать эксклюзивы, бороться за интервью городских чиновников и правоохранителей, рыться в грязном белье местных воротил… С моим материалом, собранным спокойно и без суеты, я буду, конечно, вне конкуренции, и сразу же окажусь в центре информационного поля…
Если всё пойдёт именно так, я не останусь у Терпилова в долгу.В первую очередь добьюсь, чтобы старик Сотников получил свою квартиру, потребую расследовать случаи злоупотребления властью в отношении местных предпринимателей, вообще, сделаю всё, чтобы разворошить здешний гадюшник. Возможно, мне удастся спасти и жителей Маврино от хищников, точащих зубы на их землю. От жуликов из «Русского картофеля» им удастся избавиться наверняка, а новые аферисты не рискнут атаковать деревню, по крайней мере, в то время, пока вокруг неё будут рыскать журналисты, отыскивая информацию о Пахомове…
Мои размышления прервало хриплое дребезжание гостиничного телефона.
– Здравия желаю, – услышал я в трубке бодрый голос дежурного. – Это сержант Малашенко с поста снизу.
– Да, я понял.
– К вам посетительница, пропустить её?
Вот этого я никак не ожидал.
– Какая посетительница? – удивлённо переспросил я.
– Девушка молодая, – он сделал паузу, видимо оглядывая пришедшую. – Около двадцати лет, в чёрном зимнем пальто и синей джинсовой юбке, – с привычной протокольной монотонностью забубнил он. – Глаза карие, раскосые, роста невысокого – около метра шестидесяти. Представилась Софьей, говорит, вы знакомы по редакции «Терпиловской правды». Спрашивала о вас у вахтёра, ну я и задержал. Вы её ждали? Пустить?
– Пустите, – разрешил я.
– Кто это может быть? – гадал я, дожидаясь ночную гостью. – Никаких девушек в редакции «Терпиловки» я не знал, да и в Москве не было знакомых, подходящих под это описание. И кому я мог понадобиться ночью? Может, это сообщница бандитов, явившаяся, чтобы убить меня? Двадцатилетняя наёмная убийца – это что‑то новое… Однако, странно, что она так неосторожна – не замечая полицейского в холле, в открытую идёт спрашивать обо мне у вахтёрши… Нет, тут что‑то не так… На всякий случай я достал из ящика тумбочки травматический пистолет, привезённый из Москвы и, сняв с предохранителя, втиснул в задний карман джинсов.
Через три минуты в мой номер тихонько постучались. На цыпочках подойдя к двери, я резким движением распахнул её. И обомлел. В жёлтом луче лунного света, тускло освещавшего дверной проём, передо мной стояло привидение.
Глава тридцать третья. Рассказ Софьи
…Да, это определённо была она – та женщина, что я видел возле дома убитого учителя, что являлась мне в кошмарных видениях, та, в которой я пытался угадать черты пропавшей девочки… Стоя на пороге и, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, она смотрела на меня беспомощно-умоляющим взглядом.
– Игорь Николаевич, я могу войти? – робко пискнула она. Её нерешительный взгляд и тихий просящий голос, наконец, вывели меня из ступора.
– Да, пожалуйста, – распахнул я дверь.
Девушка быстро вошла, села на краешек стула так подобрав юбку, словно старалась занять собой как можно меньше места и, стянув с головы вязаную шапочку с помпоном, вопросительно глянула на меня. Несколько странных секунд длилось у нас молчание.
– Вы, конечно, знаете, зачем я пришла, – наконец, произнесла она. – Если сейчас ничего не сделать, то…– её голос задрожал… – он его убьёт, а я…
– Кто убьёт? – ошарашено уставился я. – Кого?
– Боря убьёт Сашу… – отчаянно произнесла она. – Послушайте, если вы не хотите мне помочь…
– Я хочу, но…
Она окинула меня испытующим взглядом.
– Так вы…ничего не знаете? – шмыгнув носом, произнесла удивлённо.
– Нет.
– Я просто думала… О вас Саша часто упоминал, и я считала, вы в курсе…
– Рассказывайте с самого начала, – решительно заявил я, садясь на кровать напротив.
Она начала говорить и передо мной постепенно, словно складываемая из фрагментов мозаика, возникала картина трагических событий, начавшихся в Терпилове два года назад.
Двадцатипятилетняя София Афанасьева работала в благотворительном фонде «Маршал», организованном под патронажем крупного московского шоколадного бренда. Устроилась туда случайно – девушка всегда любила животных и, ещё учась в институте, создала в сети «Вконтакте» группу для поиска убежавших домашних питомцев. Та разрослась до сорока тысяч участников и
