- Раз у тебя месячные, значит, у нас сегоднябудет анальный секс? - уточнил Макс кокетливо, довольно потерев ладони.
У них уже в привычку это вошло: во времямесячных ей еще больше хочется секса, но обычный слишком неромантичен в этовремя со всеми своими неудобствами и приготовлениями.
- Хорошо, только с долгим расслабляющиммассажем, - кивнула Наташа.
- Разумеется, как всегда!
- Не думала, что когда-нибудь это скажу... -призналась девушка робко. - В определенном смысле мне анальный секс с тобойнравится даже больше, чем традиционный - ты тогда такой трогательно-чуткий,осторожный!
- Мне тоже анальный секс нравится больше, чемтрадиционный! ?- хмыкнул Макс. - А может, ну его нафиг, этот традиционный?
- Да ну щас! Ага! - Наташа демонстративноокруглила глаза, будто услышала несусветную глупость. - После всего, что ты тутсо мной проделывал две недели! Да я теперь, как тень, буду ходить за тобой иклянчить то одно, то другое...
- Я тоже буду кое-то клянчить, - улыбнулсямужчина.
15 день. Трансфер в аэропорт Палермо. Вылет вМоскву.
Монотонное гудение турбин добавляло грусти и безтого угнетающей атмосфере. Всего две недели назад казалось, что впереди ещеуйма времени, и телу было лень двигаться - куда так спешить? А сейчас хочетсядержать ритм, продолжать в том же духе, бежать за новыми впечатлениями - но,увы. В этом стареньком трухлявом самолетике наших, российских, авиалинийвозникает ощущение, что тебя чего-то лишили. Чего-то важного - красоты, уюта,надежности. Набирая бег, железяка так тряслась и дребезжала, будторазваливалась на части прямо на взлетной полосе. Крыло в иллюминаторе порхало,как у бабочки, словно самолет должен взлететь от взмахов крыльями, а не отмощных (мощных ли?) двигателей. Сейчас все вокруг вызывало сильные сомнения.Макс боялся думать хоть о чем-то, прогоняя каждую наведывающуюся в гости мысль.Наташа сидела у окошка и смотрела на улицу, Макс на соседнем месте - как будто тожетуда, но все время против воли задерживал взгляд на ее лице, на волосах, наголых загорелых плечах, снова на лице...
Последний вид на Сицилию - и все, только небо.Уже привычное закладывание в ушах, ощущение невесомости, жуткое выравниваниекурса. "Уважаемые пассажиры! Командир нашего авиалайнера выключил табло"Пристегните ремни", но для Вашей безопасности мы рекомендуемоставаться пристегнутыми на протяжении всего полета"..."Авиалайнер", - ухмыльнулся Макс, глядя на это покоцанное корыто.Надо обязательно куда-нибудь ездить вместе при каждой возможности. Обязательно!Девушка вытащила наушники и обратилась к Максиму:
- Я уже столько раз взлетала и приземлялась, нос некоторых пор у меня перед глазами все равно стоит одна и та же картинка:вечерний Париж с высоты приземляющегося самолета... Он просто изумителен, Макс!Весь усыпан желтыми фонарями... Выглядит, как золотая вышивка на чернойбархатной ткани: паутинки, иероглифы, геометрические фигуры с неизвестныминазваниями... И посреди всего этого - золотая статуэтка Эйфелевой башенки.Знаешь, такая игрушечная, так и хочется оторвать ее оттуда и положить в карман!И машинки по дорогам стекаются, как серебряные капельки ртути, медленно таксобираются вместе на светофорах... И ты минут двадцать, пока самолет снижается,любуешься этим шедевром в ночи...
Он легко улыбался, слушая сей монолог, в краскахпредставляя себе этот пейзаж. Она с такой любовью говорит об этом городе!
- У тебя нет возможности учиться там дальше? -предложил он заманчивую идею.
- Я и так уже двойную дозу получила, - покачалаона головой с ностальгической улыбкой. - Крис говорил, когда мы съемкиокончили, что хотел бы поработать со мной еще в психологическом триллере,предлагал мне роль подружки Джареда Лето, но это только в замыслах было.Возможно, если вдруг... Мне было бы интересно поработать с Джаредом, меня таквпечатлила его игра в "Реквиеме по мечте"! Если Крис меня позовет ещесниматься, может...
Она робко опустила глаза и сглотнулапоявляющийся ком в горле. Максим взял ее за руку.
- Я поддержу. И морально, и материально.
Она заулыбалась и растроганно уткнулась лбом вего плечо, пряча свою раскисшую от радости физиономию.
Обшарпанные стены, обитые дешевым, повидавшимвиды не белым пластиком; грязный плиточный пол, как в фильмах ужасов, лишькровавых пятен не хватает; приоткрытая подбитая дверь со значком туалета,болтающаяся на раздолбаных петлях - интересно, она хоть замыкается? Лентавыдачи багажа своровала себе на память сотни аэропортовских наклеек с чужихчемоданов - ее никто от них не очищает, и они, замызганные, уже в который разбегут по кругу, собирая все новую и новую грязь. Вот, что видят иностранцы,прилетая в Шереметьево-2. Это - их первое впечатление о России.
- А что, это нормально - такой международныйаэропорт? - удивился Макс, брезгливо поморщившись.
Вылетали в Италию они прямым чартером из Сочи, итам и то было чище, хотя по дизайну старый Сочинский аэропорт не сильноотличался от этого места. Но только это же и вовсе столица!
- Да нет, это хороший аэропорт, ухоженный, -возразила Наташа. - В Париж вылетать было одно удовольствие. Хотя очереди натаможне, конечно, были. Но за пределами этой комнаты все чисто и сверкает...Гламурненько.
- Удивительно, - произнес мужчина.
- Но лучше "Шарля де Голля" я поканичего не видела, - улыбнулась Наташа грустно. - Там изюминки в каждой детали.Шереметьево по сравнению с ним - как... Да как Сибирь по сравнению с Европой.
Пока Максим дожидался, когда два их чемоданапоявятся на ленте, Наташа шарила взглядом по двум плазменным экранам,подвешенным выше толпы и совершенно не подходящим под этот интерьер. На них былвиден с нескольких ракурсов зал встречающих, а там точно так же - этот залвыдачи багажа. Наташа увидела Диму в одном из этих телевизоров и чуть было емуне закричала от радости, но вовремя остановилась, напомнив себе, что между нимистена.
- Ну, вот.
Мужчина поставил перед Наташей ее маленькийрозовенький чемоданчик, вытащил выдвижную ручку, и они поплелись в очередь напроверку паспортов и багажа. Было как-то странно в груди, опустошенно. Развепутешествия не должны заполнять твою сущность массой новых впечатлений?!
- Ты как, в порядке? - спросил Макс тихо, когдаони застряли в очереди.
Сейчас он должен будет оставить ее в Москве.Оставить ее - после всего, что они пережили за последние две недели. Ему неверилось. Сердце рвалось из груди. Хотелось, чтобы эта очередь никогда большене двигалась. Уж лучше сдохнуть в этом грязном месте, но вместе с Ней, чемснова вернуться в свою прежнюю жизнь без нее...
- Трудно назвать это порядком, - наконец,ответила она с усмешкой на его вопрос.
