– Дебилом был, – поморщился Давыдов.
– Был и так быстро вылечился? – прищурилась Евлампия. – Вам, мужикам, вообще постоянство неведомо. Сегодня обратно просишься, а завтра юбка какая-то замаячит перед носом – и полетишь следом за приключениями?
– Не полечу, – решительно заявил он.
Женщина долго ничего не отвечала. Сначала закончила снимать грим, потом повернулась к Давыдову и минут пять сверлила его внимательным взглядом, словно испытывала на прочность.
– Много я кобелей на своем веку повидала, – наконец нарушила молчание она. – Любишь, говоришь?
– Люблю. – Никаких сомнений у Ивана не было.
Теперь картинка, почему его так ломало в присутствии Маши даже после десятилетия разлуки, сложилась воедино, как пазл. Очень жаль, что он поздно понял причину своего состояния и успел наломать дров…
Не отпустил бы он Манюню никуда – не после того, как вновь прочувствовал, каково это – быть с ней. За те глупые мысли мести, что бродили тогда у него в голове, Давыдову было стыдно.
«Монте-Кристо недоделанный, – про себя выругался он. – Записал Принцессу в предательницы, а все оказалось совсем наоборот…»
– Не могу понять почему, но я тебе верю, – сказала Евлампия.
– Что? – переспросил Давыдов, думая, что ослышался.
– Но если моя внучка хоть однажды еще от тебя прольет слезы, то я самолично возьму ножницы и отрежу все, что анатомически отличает тебя от девочек.
Иван тяжело сглотнул.
– Я и не думал, что с Князевыми легко будет, – пробормотал он.
– Уже передумал?
– Нет!
Евлампия довольно рассмеялась.
– Так во что ты хочешь меня втянуть? – полюбопытствовала женщина. – Учти, мозги промывать Шуше не стану. Она сама примет решение. Сочтет возможным тебя впустить в собственную жизнь – так и будет. Нет – ну извиняй тогда.
– Справедливо, – согласился Иван. – Я и не собирался вас просить о таком. Лишь о маленькой услуге.
– Я вся сплошное внимание, – подалась вперед Евлампия.
– Расскажите мне о той Маше, которую я не знаю. Чем жила все эти десять лет? О чем мечтает? – попросил он. – Сама она мне вряд ли в ближайшее время откроется… А я и так слишком много времени потерял вдали от Маши и мальчишек.
– А ты стратег, – покачала головой женщина. – Наглый лось, конечно, но это подкупает.
– Спасибо, – Давыдов решил поблагодарить, хотя комплимент прозвучал сомнительный.
– Можешь звать меня Лампой, – бабушка Манюни выдала это с таким видом, точно настоящей чести его удостоила.
– Спасибо, – растерянно повторился он, и такая реакция Лампу удовлетворила, она дала ему нужное.
А после этого странного, но теплого какого-то семейного разговора Давыдова ждал еще один. И если перед встречей с бабушкой Маши он нервничал, то перед встречей с мальчишками озноб его пронимал от макушки и до пальцев ног.
Ни перед одним боем Ивана так не трясло, как сейчас. Знал бы он, что настоящая битва его поджидала не на ринге, а в жизни…
– Воу-воу, – выдал Тимур, как только заметил Давыдова на школьной парковке. – Пришел нас шеймить* за видос?
*шеймить – стыдить.
– Что? – нахмурился Иван, на что парни одновременно закатили глаза.
– Олд* не в теме, – покачал головой Артур.
*олд – старик.
– Я прекрасно понимаю англоязычные слова, опыт общения у меня приличный, – возразил мужчина. – А вот моду смешивать два языка в одну кучу понять не могу...
– Ну началось, – выдохнул Тимур.
– Поговорим? – предложил Давыдов, не акцентируя внимание на молодежном сленге: почувствовал, что ступил на тонкий лед.
– О чем? – одновременно спросили мальчишки.
– Думаю, у нас найдется очень много общих тем, – сказал Иван и приглашающе распахнул заднюю дверцу своего авто. – С Лампой я утряс, она дала добро.
Пока сыновья раздумывали пару минут, соглашаться или нет, у Давыдова сердце в пятки ускакало и билось оттуда тревожным колоколом…
– Это Чемпион? – спросил какой-то белобрысый пацаненок у Артура.
– Угу, – кивнул сын.
– Пипяо*, – протянул тот в ответ. – Пранкуете*?
– Инфа сотка*, – мрачно добавил Артур.
– Ору*, – с непроницаемым лицом сказал мальчик, обвел Давыдова восхищенным взглядом и вдруг сорвался с места обратно к школе.
*пипяо – замена пи…ц.
*пранк – розыгрыш.
*инфа сотка – 100% достоверная информация.
*ору - «смеюсь над чем-то очень громко, во весь голос». Это слово отражает высшую степень смеха.
– Лады, – наконец бросили парни, резво залезая в машину.
– Поехали, пока вся школа не высыпала на тебя поглазеть. Зоопарк нас давно не привлекает, – скомандовал, фыркая, Тимур.
Иван, поджав губы, сел за руль. Он знал, что налаживать контакт с мальчишками будет сложно, но одно дело – в уме все проворачивать, а другое – столкнуться с реальными трудностями.
– Как рука? – спросил Давыдов, поглядывая на сыновей в зеркало заднего вида.
– Мы удалили видос, – нехотя процедил Тимур, игнорируя его вопрос.
– Отовсюду, куда дотянулись, – добавил его брат.
– Извиняться не будем, – тут же припечатал хмурый Тимур.
Иван как раз припарковался возле уютного семейного кафе.
– Зато извиняться буду я, – сказал Давыдов, чем поверг мальчишек в откровенный шок.
Они даже не протестовали, когда Иван пересел к ним на заднее сиденье, так и смотрели на него во все глаза, словно на привидение. Правда, если во взгляде Артура было восторженное неверие, то Тимур одаривал колючими сомнениями и за себя, и за брата.
– Я прошу у вас прощения, парни, что так долго не был рядом, – глядя прямо им в лица, пошел на искренность Давыдов. – Мне очень жаль, что так все получилось и я многое пропустил в вашей жизни. Но я хотел бы все исправить и наверстать, если вы мне позволите.
В салоне повисла напряженная тишина.
– Думаешь, вот так легко все будет? – нахмурился Тимур. – Поманишь нас пальцем, пару игрушек купишь, и мы папкой начнем тебя звать? А не пош…
– Помолчи, Тимур, – резко оборвал брата Артур. – Я хочу с ним пообщаться, и ты тоже этого хочешь, уймись. Забыл, о чем мама просила?
Тимур фыркнул, губы поджал и отвернулся к окну. Иван поймал себя на мысли, что будто в зеркало гляделся… Это было необычное и одновременно радостное ощущение, от которого в груди что-то восторженно сжималось.
– А о чем вас мама просила? – осторожно уточнил Давыдов.
