Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
Первое препятствие – линия шипов. Чуть киваю в такт ловушке, Эл держится в шаге, цепь удобно провисает, давая пространство для маневра.
Но ритм слишком сложный, рваный, не позволяет отследить гарантированно безопасный промежуток.
– Поговорим? – ровно предлагает Эл.
Он такой спокойный. Не пытается изображать веселость, но словно ничего не боится. Хотя я знаю, что это не так.
– О чем?
– Например, почему она велела Рике именно утопить тебя? – спрашивает он в лоб.
Приходится сглотнуть, воздуха не хватает. Не так, как раньше, теперь, хоть и трудно, но можно выдержать. Я еще не упал. Балансирую на краю.
– Мне тяжело говорить об этом. – Смог бы я признаться раньше? Нет, конечно.
– Извини. – Мне чудится грустная улыбка в его голосе. – Я не сестра. Не знаю, кому из нас ты сделал больней, но прощать у меня получается хуже. Так, может, хоть что-нибудь объяснишь? Или, – Эл запрокидывает голову, – Элли, расскажешь ты? Мы же до сих пор ничего не понимаем. Ну или это только я такой дурак.
– Электра, – шуршат динамики. – Я сказала, меня зовут Электрой.
– Но тесты я проходил с Элли. – В его голосе что-то, чего я не могу понять. – И тогда, помнишь, после первого теста, когда Миротворец наказал меня, за мной пришла ты. За мной пришла Элли.
Чего он хочет? Надеется вот так вернуть ее? Но не все можно отменить. Смерть необратима, и прошлое не поменяется от чьей-то веры.
Я вытащил сестру дважды, а она сделала меня Миротворцем. Собой, своим подобием. Мы близнецы, не может быть, чтобы только один из нас родился чудовищем, желающим чужих смертей. Я должен быть таким же. Но это не так. Знаю, убедился – я не убийца. Временами это кажется мне слабостью. Я чертова жертва, сестра права. Я ничего не могу.
– Эдриан, – пробивается словно сквозь вату. – Как насчет говорить вслух? Ты куда-то уплыл, а я так ничего и не понял.
– Почему она хотела, чтобы я захлебнулся? – Голос такой сухой, что дерет горло. – Потому что однажды она всех нас утопила. Меня. Себя. И родителей. Она хотела сделать мне больно. Вот и все.
Думаю отстраненно – странно, что я могу говорить об этом. Кажется, вчера что-то утонуло в ванне, онемело, снова застыв в кромешном ужасе, таком, что ни выразить его, ни пережить до конца невозможно. Или, наоборот, сейчас кусок льда погрузился в воду и почувствовал себя льдом? Ведь этот страх, этот Эдриан, не знавший, что делать, желающий просто расплакаться в объятиях мамы, не способный поверить, что родителей больше нет, что это из-за сестры, из-за того, что он не сказал о том, что видел… Все это отделилось от меня в тот день. Замкнулось внутри, как если бы кипящую кастрюлю плотно закрыли, обвязали веревками, оклеили желтой лентой «Опечатано!».
Потом крышку сняли. Я запечатал ее снова, но остались трещины, сколы. Пар бьет из них струями, обжигает до кости, но ужас ослаб, а выросшая на нем ненависть завяла. Остались воспоминания, которые были заперты вместе с чувствами, а теперь листаются в голове посекундной съемкой, чистые, ясные. Я вижу все, и как же невозможно больно понимать – я в самом деле ничего не мог сделать. Больше нет черного провала между падением и берегом, есть знание и такая отчаянная боль, словно рана, прежде отравленная анестезией, начала ощущаться в полной мере. Но все же эта боль не оглушает.
Почему? Опора на другого человека, сжатые пальцы – пусть не на руке, а всего лишь на цепи, но этого достаточно. Тихие голоса. Я очнулся в невозможном тепле, в обещании, что никогда больше не останусь один со своим страхом.
– Я опять уплыл, – говорю сам.
– Пошли, что ли? – предлагает ворчливо Эл. – Ночь же. Спать хочется.
Когда чувствуешь движение воздуха вокруг стремительно поднимающихся из пола лезвий, это страшно. У нас нет права на ошибку, и мы считаем вслух, пытаясь поймать ритм. Эл часто обращается к динамикам, смеется вымученно.
– Ностальгия, блин! Помнишь, Элли? Миротворец сделал нам примерно так же весело.
Замечаю, как он подчеркивает мое старое прозвище. Не брат, не Эдриан. Словно Миротворец – какая-то иная сила, другой человек. Но это же не так. Это я. Мы с ней. Понимание обжигает – он жалеет меня. Вот это разделение на Эдриана и Миротворца – его жалость, неверие в то, что чудовищем мог быть я. Что я мог быть сильным. Но я был!
Злость толкает вперед, заставляет схватить за руку, наплевав на вспышку боли в запястье, рвануться вперед. Получается. Почти. По ту сторону ловушки остается прядь волос и брызги крови, Эл трет одну ногу о другую. Тонкая царапина на голени, мелочи, а его джинсам все равно хуже не будет, но… Эл молчит недолго. Советует:
– Я, конечно, очень понятливый, но предупреждай, ладно?
Острый укол вины. Я не должен был так поступать. Что я сделал, чем я думал?!
Тихо шуршат динамики, спрашивают устало:
– Ну? Будешь повторять, что какой-то абстрактный Миротворец был мудаком, а мой братик рядом с тобой ни в чем не виноват?
– Виноват, конечно, – задирает голову Эл.
– Идем? – Я почти не слушаю его, смотрю вперед.
Не жалеет ли он, что вызвался заменить Бемби? Звякает цепь, я бросаю взгляд на нее. Эл коротко сжимает звенья.
– Идем.
Будущую горку пока не видно за ловушками – для нас включен полный набор. Смотрю на ближайшую задумчиво. В лабиринте был ранен Мори, здесь снова пострадал мой напарник. Из-за меня.
Делаю рывок, выталкивая Эла за линию скрывшихся в полу шипов, но он с силой упирается ногами, в последний миг каким-то чудом выдергивает меня из-под удара. Мотнув головой, требует:
– Не надо.
– Почему?
– Потому что все равно не поможет. Я знаю. Я проверял.
Эл шагает дальше, я следую за ним, все еще пытаясь разобраться. Отчаявшись, спрашиваю:
– Почему ты говоришь мне это?
– После того как дважды был наказан Миротворцем? – Эл невесело хмыкает, дергает здоровым плечом: – Да, было чертовски больно. Но знаешь, это не самое страшное. Когда ты сказал, что я здесь из-за сестры, было больней. Или когда мы проходили четвертый, и я узнал, что она хотела убить меня в детстве…
Замолкает. Я знаю, что делал ему больно. Им всем. Если он думает, что это перечисление что-то объяснило, то нет. Наоборот.
– Тогда почему? – переспрашиваю после третьего препятствия.
– Потому что ты этого не заслуживаешь, – улыбается Эл. – Ты же хотел как лучше, хоть и делал все через задницу. Ты сам раненый, как мы все. – Поднимает взгляд к камере. Добавляет: – И ты тоже. Тебе просто ужасно больно. Так, что невозможно терпеть. Хочется объяснить другим, как это, и кажется, что они никогда не поймут.
Мы останавливаемся перед альпинистской горкой. Обратный уклон, ловушки хищно высовываются из щелей. Если бы не отсутствие топлива, нас ждал бы огонь. Эл присвистывает.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
