Он помнил, как Птаха на его глазах расправилась с узким воротом платья, оставившим на коже воспалённые следы:
— Пойдёшь к портнихе, выберешь ткань. Пошьют всё, что захочешь. Пришлю сапожника снять мерки. Что ещё?
— Я бы хотела с вами поговорить обо всём, что произошло, — откинула последние сомнения девушка.
— Хорошо. После вечери. Что скажешь про пожелание графини? Прежние условия в силе.
— Договор подготовили?
Граф на мгновение задумался:
— Давай без соглашений. Платить буду за неделю вперёд.
— Я рискую.
— Чем же?
— Хотелось бы точно знать круг своих обязанностей, чтобы потом ко мне не было претензий… эмм… недовольства, что я что-то отказываюсь делать.
— Зачем отказываться, если можешь сделать?
— Потому что это может не входить в мои обязанности, и не будет оплачиваться.
Глядя на неё в упор, Бригахбург едва сдержал улыбку, лишь слегка коснувшуюся его губ:
— Хорошо, сто пятьдесят шиллингов и без соглашения. Будешь иногда помогать мне с расчётами.
— Если это не будет противоречить моим моральным принципам.
Мужчина понимал её с трудом, и Наташа поспешила пояснить:
— У меня с вами могут не совпадать представления о таких понятиях, как «можно», «нужно» и «нельзя». Я буду руководствоваться своими понятиями, даже если они не будут совпадать с вашими. Вы должны уважать мой выбор и не настаивать на обратном.
Герард извлёк из шкатулки увесистый мешочек. Отсчитав монеты, положил перед Птахой. Они призывно блеснули, словно радуясь свободе.
Наташа перекатила на ладони десять золотых монет и две серебряных. Ага, если сто пятьдесят шиллингов в год, значит, один шиллинг — это три с половиной золотых. Начало к достижению намеченной цели положено. Монеты перекочевали в сумочку с особым благоговением. Она рассмотрит их потом.
— Завтра с утра приступлю, — подобрела она.
— Хочу поручить тебе одно дело, — привстал граф и, дотянувшись до края стола, придвинул стопку скреплённых между собой плотных листов серой бумаги, похожих на картон. — Это отчёты по одному из моих рудников за последние три месяца. Проверь их.
— Проверить только математические расчёты, не вникая в суть операций? Я не разберусь в вашей письменности, — девушка удивилась просьбе Бригахбурга. Да и на просьбу это походило мало. Так дают задание руководители своим подчинённым. Неужели он доверяет ей проверку счетов? Очень интересно.
— Расчёты всегда делал Ирмгард, — брови Герарда на мгновение сошлись на переносице. — Если разберёшься в написанном, то будет неплохо.
— Как скоро это нужно сделать?
— Не стану торопить, но к концу недели жду результат.
— Хорошо.
— Приходи сюда в любое время, — вздохнул его сиятельство с облегчением. Ему казалось, что с Птахой будет трудно договориться, но она удивила его своей покладистостью. Хотя он не совсем понял про «можно», «нужно» и «нельзя».
Гроза не утихала. Одна волна сменяла другую, словно вихри, попавшие в круговорот, зажатые между цепью гор, кружились над одним местом. Наташа каждый раз вздрагивала при очередном сухом треске грома, машинально ища глазами, куда бы спрятаться.
— Можно мне уйти? — подала она голос.
— Нет, — Герард не ожидал от себя подобного поспешного ответа. Сегодня леди открылась с неожиданной стороны. Он поймал себя на мысли, что думает о ней, как о леди. Ему никогда не приходило в голову, что с женщиной можно говорить не только о кухне и детях и ему есть о чём её спросить.
В дверь заглянул Бруно:
— Ты занят?
Граф кивнул, чтобы тот вошёл и, взглянув на иноземку с сожалением, произнёс:
— Можешь идти.
* * *
Несмотря на затяжную непогоду, жизнь в замке шла своим чередом. В зале на первом этаже готовились к обеду. Запахи приготовленных блюд будоражили воображение.
Девушка, войдя в свою комнату, собралась забраться под одеяло, но заскочившая следом Кэйти с подносом отвлекла.
— Ну и гроза, — смешно закатила глаза она, показывая, как ей страшно. — Давно дождя не было. Вот, принесла вам, — поставила поднос на столик, подвигая его госпоже, сидящей на ложе. — Ешьте, пока горячее.
— Кэйти, в умывальне оставалось мыло. Где оно? И я не нахожу своего зажима, — Наташа стянула края постоянно съезжающей косынки.
— Я ничего не брала, — испуганно смотрела на госпожу девочка. Если её уличат в воровстве, про работу в замке можно будет забыть навсегда.
— Кэйти, кому ты рассказала про мыло?
Служанка упала перед ней на колени, обхватывая её бёдра. Разразившись слезами, громко причитая, затараторила. Наташа из её словесного потока разобрала только одно: она ничего не брала и выгонять её нельзя. Если она останется без работы, её отдадут в жёны какому-то старику, у которого маленькие дети и ей, несчастной, до конца своих дней быть у него рабыней.
— Глупая! — прикрикнула на неё Наташа. — Встань сейчас же! — потянула она Кэйти за руку, поднимая с колен. — Я не собиралась тебя выгонять. Если «стрекоза» могла заинтересовать любого, то хотелось бы знать, кому понадобилось мыло? Однозначно женщине. Мужчина не стал бы брать такое.
Кэйти схватила руки госпожи, горячо целуя, всё ещё всхлипывая.
Наташа отмахнулась от неё:
— Ты иди, я хочу побыть одна.
Она, тяжело вздохнув, достала ещё один кусочек мыла. Придётся его прятать. Поглядывала на поднос с кубком вина или морса, мисочкой протёртого супа, небольшим глиняным горшочком, накрытым кусочками хлеба — в нём что-то вкусное. На резной дощечке пышные лепёшки румяных печений с кремовыми вкраплениями зернистого творога. Наташа сглотнула набежавшую слюну. Тянущая боль в желудке напомнила о недавних муках, память о которых притупится ещё не скоро. Рука не поднималась приблизить поднос. Казалось, что каждая крошка еды напитана смертельным ядом.
Девушка легла на кровать и отвернулась от соблазна, накрываясь одеялом с головой. Так долго она не протянет. Мысли снова вернули её в «ад». Там, в подвале она умирала от отравления. Никто не даст гарантию, что сейчас на подносе нет блюда, пропитанного смертью. Господи, за что её хотели убить? Кто заказчик? Пока убийца где-то рядом, её жизнь не будет спокойной. За каждым углом будет подстерегать опасность. За ней будут наблюдать, изучать привычки, планировать её смерть.
Гроза уходила, стихал ветер. Глухое ворчание грома воспринималось уже спокойно. Редкие капли дождя не били требовательно в окно, словно просясь на постой. Наташа села на край кровати, кутаясь в согретое одеяло. Даже не хотелось думать, что она застряла здесь навсегда. А если переноса назад никогда не произойдёт? Скоро осень, затем зима. Нужна тёплая одежда, кров, пища. Чем она сможет заработать на жизнь? Знание трёх языков в этом времени ничего не даст. Письменности она не знает, читать не умеет. Хорошо, хоть понимает окружающих.
