— Вы поймете… Сами… Через несколько минут… А пока просто поверьте мне на слово, что оказаться в поле зрения этой женщины чрезвычайно опасно… — выдал я заранее заготовленную фразу.
Возражать граф не стал. И приказал писцу и дознавателю пересесть поближе к стене…
…Весь процесс погружения пленного в состояние небытия занял у Илзе чуть больше пяти минут. Само 'слово', какая-то 'привязка', несколько отрывистых фраз, уловить смысл которых мне не удалось, разрешение отвечать на чужие вопросы и снова 'слово', но уже другое. Видимо, стараясь мне подыграть, принцесса изменила тембр голоса, и он звучал настолько зловеще, что мне стало не по себе. Пока я разбирался со своими ощущениями, Илзе сделала шаг назад, и, не поворачиваясь к нам лицом, мотнула головой:
Нодр тут же натянул ей наголову мешок, и, подхватив под локти, проводил до табурета.
— Что, вообще все? — удивленно воскликнул граф Ратский.
— Да… — глухо ответила принцесса.
Начальник Тайной канцелярии побарабанил пальцами по подлокотнику и задумчиво уставился на пылающий в жаровне огонь. Потом вскочил с кресла, подошел к пыточному столу, вгляделся в лицо пленника и приказал:
Глава 41. Аурон Утерс, граф Вэлш
…- Гнутая? Гнутых н-ножек у нее было две, в-ваша с-с-светлость… Обе — со с-стороны ж-жаровни… И вмятина… э-э-э… к-кажется, в ближнем к-ко мне у-углу…
— Какого размера?
— С к-куриное яйцо… Ов… овальная т-такая…
— Количество лепестков у 'груши'?
— Н-не помню, ваша с-светлость! К-кажется, т-три…
Граф Дартэн смахивает со лба пот, заглядывает в свои записи и снова склоняется над несчастным Глантом:
— Насколько, ты сказал, ее величество было ниже своей помощницы?
…Вопрос задается раз пятый или шестой. В тех или иных вариациях. И каждый раз на него дается один и тот же ответ:
— Они б-были одного роста, в-ваша светлость…
— Да? А у меня записано, что помощница была выше… — 'удивляется' начальник Тайной канцелярии. — Ты же сам сказал! Вспомни!
— Од-дного роста, в-ваша с-светлость… — обессиленно выдыхает Глант. И заходится в жутком кашле.
Я изо всех сил сжимаю зубы, перевожу взгляд на Молота, и удивленно понимаю, что он стоит не за Илзе, а слева и чуть впереди нее!
Удивленно приподнимаю бровь… и вздрагиваю: его пальцы складываются в знак 'внимание'!
Застываю… читаю еле заметную жестикуляцию: 'Справа'… 'опасность'… 'арбалет'… 'два'… 'левый — мой'…
Устало повожу плечами, сажусь поудобнее, и, словно невзначай, оглядываю стены.
Мда… Черное пятнышко справа от вертикальной дыбы еле заметно меняет оттенок… Представляю, где должен быть второй стрелок — и перевожу взгляд на стенку над пыточным креслом.
Есть… Еще одно такое же пятно! Стрелки? В пыточной? Зачем?!
Складываю пальцы в жесте 'вижу', в сотый раз за вечер смотрю на мерную свечу, а потом… прозреваю. И, пока есть время, вглядываюсь в дознавателя…
…- Высота петель входной двери над уровнем пола?
— Верхняя — мне п-по п-плечо… Н-нижнюю — не у-увидел…
Дознаватель — стар, сед и немощен. Левая кисть — без безымянного пальца и мизинца. Чуть выше лопатки — горб. Похож на настоящий. Во взгляде — недюжинный ум. Реакции на вопросы графа Дартэна — вполне: старик не только понимает смысл каждого, но и, в случае необходимости, способен продолжить допрос и без начальника…
…- Ломик ржавый?
— Нет, в-ваша с-с-свет-… кха-кха… светлость…
…Свеча почти догорает, а от барона Ушера Ларэ — ни слуху, ни духу. Снова сжимаю кулаки… и замираю: за дверями пыточной слышится приглушенный разговор.
Де Ларэ?!
Душераздирающий скрип — и в пыточную вваливается чудовище в кожаном фартуке палача:
— Э-э-э… ваша светлость! Тама… эта… посол Элиреи барон… Ларан… с разрешением… с подписью его величества!
— Барон Ушер Ларэ! — поправляет его сотник Зейн. И удивленно косится на меня.
Я равнодушно пожимаю плечами:
— Думаю, его присутствие нам не помешает…
Граф Ратский медленно выпрямляется, задумчиво смотрит на меня, и… кивает:
— Проводи барона к нам…
…Приветственный поклон барона Ларэ идеален. Придраться к углу наклона его головы, положению корпуса, рук и выражению лица не сможет самый ярый поборник традиций. И так же идеально его приветствие.
Граф Ратский прерывает допрос, так же учтиво здоровается, и предлагает послу занять любое удобное ему место.
Де Ларе благодарит, оглядывает пыточную и прогулочным шагом идет к ближайшему креслу.
Я готов его убить. За его медлительность. Граф Ратский, наверное, тоже. Впрочем, лицо начальника Тайной канцелярии остается абсолютно бесстрастным. Несколько секунд ожидания — и до меня доносится очередной вопрос:
— Скажи, у королевы Галиэнны есть ямочка на подбородке?
…Барон Ларэ усаживается в кресло, опускает руки на подлокотники и откидывается на спинку. Я кидаю взгляд на перстни, украшающие пальцы его левой руки, перевожу взгляд на правую — и облегченно прикрываю глаза: Пайк — уже тут. А посыльный будет через пять минут! Значит, пора начинать… Или… Нет: сначала вглядеться в писца!
…Молод — года на четыре старше меня. Широкоплеч. Серый балахон не скрывает ни толщины шеи, ни ширины плеч… Записывает… Но явно меньше, чем говорит Глант… Думает? Хм… 'Пес'? Быть может… Телохранитель Ратского? — Вряд ли: хватило бы одного Зейна…
А это что за полоска под капюшоном? Шрам? Над левой бровью? О-о-о! А вот и ямочка на левой щеке… Что ж, ясно… Вот теперь — действительно пора…
Не особо скрываясь, смотрю на мерную свечу, подаю Воско и Нодру общевойсковой знак 'внимание', и, краем глаза поймав движение сотника Зейна, начинаю демонстративно постукивать пальцами по подлокотнику…
Начальник Тайной канцелярии прерывается на полуслове и поворачивается ко мне:
— Вы хотите что-то сказать, ваша светлость?
Киваю:
— Считаю, что со своей стороны я сделал все, что мог: оба так называемых убийцы и вспомнили все подробности, и заговорили… Поэтому, раз необходимости в нашем присутствии уже нет, я возвращаюсь в Элирею…
Взгляд графа леденеет. Плечи слегка напрягаются… И до меня доносится его сокрушенный вздох:
