— Вы все ещездесь, — сказала она и, подумав немного, махнула рукой. — Вон отсюда,бездельники. Вы хорошо справились со своей работой. Мой Уильям был бы вамидоволен.
— Надеюсь, ты незабыла наш уговор? — спросил виконт. — Ты обещала купить мне и Беннестеру попаре новых ботинок. Таких, какие нам нравятся. Помнишь?
— Помню, помню.А теперь убирайтесь отсюда. С сапожником я расплачусь потом.
— Мне не нужныботинки, — едва слышно сказал Беннестер. Он подошел к Кэролайн и протянул ейлисток бумаги, на котором он написал свое стихотворение. — Я не притворялся,миледи. Все, что здесь написано, — правда. Я буду вам очень признателен, есливы разрешите мне навестить вас еще раз.
Кэролайн удивилото, с какой искренностью говорил этот юноша. Она посмотрела на лист бумаги.Буквы расплывались у нее перед глазами. Кэролайн осторожно взяла виконта заруку.
— Я тронутавашей добротой и искренностью, мистер Линнфорд... но я не могу сейчас дать вамответ.
Слегка покрасневот смущения, Беннестер опустил руку.
— Конечно. Прошупростить мою бестактность.
Кэролайн оченьне хотелось обижать его, однако ничего более ободряющего она сейчас сказать немогла. К тому же он еще так юн. «Щенок», — так, кажется, назвал его Джеймс.
— Вы оба поедетесо мной, — распорядилась леди Мэри, взяв за руки виконта и Беннестера. — Выотвезете меня домой. Я очень устала, и мне нужно отдохнуть. Здесь уже не будетничего интересного.
Юноши послушнопоплелись за ней.
— Ты идешь,Виолетта? — спросила леди Мэри, слегка повернув голову.
— Да, уже иду, —ответила миссис Миллз. Она направилась к двери, но, проходя мимо Кэролайн,остановилась. — Жаль, что у нас ничего не получилось. Мы очень хотели помочьтебе, — сказала она, слегка сжав руку Кэролайн.
— Для того чтобызабыть несчастную любовь, нужно влюбиться еще раз. Это самое лучше средство, —услышала она за спиной низкий мужской голос.
Эти словаудивили Кэролайн. Она повернулась, и ее глаза встретились с выразительнымисиними глазами Девона Маршалла. Сев на скамейку для ног, стоявшую возле еекресла, он погладил ее по руке. Кэролайн вздрогнула и покачала головой, даваяему понять, что не разделяет его чувств.
Егопренебрежительная ухмылка превратилась в грустную улыбку.
— Да этотФеррингтон — счастливчик, — сказал он.
— Былсчастливчиком, — поправила его баронесса. — Был. Пойдем, mon cher[25], не будем мешатьКэролайн. Ей нужно побыть одной и успокоиться. Кэролайн не похожа на нас стобой. Она слеплена из другого теста.
Маршалл поднялсяна ноги.
— Жаль, —проговорил он, слегка коснувшись волос Кэролайн. — Если я вам когда-нибудьпонадоблюсь, дайте знать Шарлотте. Она найдет меня.
— Да, — сказаласлегка озадаченная баронесса. — Он всецело в моем распоряжении. Стоит мнетолько позвать, и он уже у моих ног.
— И сегодня тыеще раз убедилась в этом, не так ли? — произнес Маршалл, предложив свою рукустарой даме.
— О Девон, тывсегда такой галантный. Жаль, что не все английские мужчины такие же смелые ибезрассудные, как ты.
— Именно поэтомуне все английские мужчины любят и ценят меня так, как ты.
— Да, cherie, утебя очень много недоброжелателей, — ответила баронесса, и они покинулигостиную.
— Будут ещекакие-нибудь распоряжения, леди Пирсон? — спросил Джаспер, закрыв за нимидверь. Этот вопрос слуга задавал Кэролайн только тогда, когда Минервы не былодома. То, что он сейчас обратился к ней, а не к ее тетке, говорило о том, чтоон, как и все остальные, жалеет Кэролайн.
— Нет, больше небудет никаких распоряжений, — сказала Минерва, и Кэролайн была ей оченьблагодарна за это. У нее просто не было сил, чтобы говорить.
Слуга поклонилсяи вышел из гостиной. Минерва первой нарушила молчание.
— Со временемэта боль пройдет, Кэролайн, и тебе станет легче, — сказала она.
Кэролайнпосмотрела на свои руки, безвольно лежащие на коленях, и ответила:
— Да.
Несколько долгихминут они сидели молча. «Лучше бы я никогда не встречала Джеймса Феррингтона ине знала о том, чего была лишена в этой жизни», — тяжело вздохнув, подумалаКэролайн. «Нет, все-таки было бы ужасно прожить жизнь и не испытать тогонеземного наслаждения, тех волшебных минут счастья, которые я испытала в егообъятиях», — еще раз вздохнув, решила она.
— Неужели уженичего нельзя сделать? — спросила Минерва. В ее голосе было столько горечи иотчаяния, что сердце Кэролайн сжалось от боли.
— Ничего.
— Ты просила егорасторгнуть помолвку?
В первый раз заэто время Кэролайн посмотрела на тетушку.
— Как я моглапросить его об этом? Джентльмен не может расторгнуть помолвку. Если бы Джеймсрешился на такой поступок, он лишился бы всего — и положения в обществе, и репутации.Этим он опозорил бы не только себя, но и дочь Лэвенхема.
— Я ненавижунаше общество, ненавижу его жестокие законы.
Минерва и раньшебранила высший свет, но Кэролайн не обращала на это внимания. Сейчас онавпервые поняла, что ее тетка права.
— Мне нужноснять это платье, ведь мы должны вернуть его баронессе.
— Это можносделать и позже. Шарлотта уже давно не носит его. С тех пор как она в последнийраз надевала это платье, прошло много лет.
Кэролайнзаставила себя улыбнуться.
— Это былотогда, когда она соблазнила немецкого принца?
— Немецкиепринцы очень неравнодушны к женскому полу. Их легко соблазнить. — Минерваулыбнулась ей в ответ. — В последний раз Шарлотта надевала это платье длякороля Греции.
— О, значит, яошиблась! — весело воскликнула Кэролайн, хотя ей сейчас было совсем не довеселья. — Нет, я все-таки сниму его. Оно такое тесное, что я едва дышу. А ещемне нужно стереть с ногтей вот это, — сказала она, посмотрев на свои ноги,выглядывавшие из-под подола платья. — Откуда у баронессы эта краска?
— Ей подарил ееодин маньчжурский полководец.
— Скажи,Минерва, твоя жизнь была такой же бурной и полной приключений, как и жизньбаронессы?
Тетушказасмеялась. Это был теплый, искренний смех.
— Нет, куда мнедо нее. Шарлотта — уникальная женщина.
Кивнув головой,Кэролайн направилась к двери. Однако Минерва остановила ее, положив ладонь наее руку.
— Когда-нибудь втвоей жизни появится другой мужчина, — сказала она.
