И Тони, и Дебора едва сдерживали смех, слушая этот обмен любезностями. Она сжала его руку.
– По-моему, больше всех от этой сделки выиграла я.
– А мне почему-то кажется, что я, – прошептал он едва слышно, чтобы не услышали леди Амелия и ее властолюбивый папаша.
Кузнец откашлялся, давая понять, что готов начать церемонию. Он раскрыл молитвенник.
– Согласны ли вы, Энтони Алдерси, пятый граф Бернелл, взять в жены Дебору Сомерсет Персиваль?
Тони сжал руку Деб.
– Согласен.
– Клянетесь ли вы любить ее, уважать и заботиться о ней?
– До самой смерти.
Ее пальцы переплелись с его. В глазах Деборы блестели непролитые слезы.
– В общем-то, – пробурчал кузнец, – я намеревался добавить «…до тех пор, пока смерть не разлучит вас», но ваш ответ вроде как не оставляет двусмысленного толкования. – Он улыбнулся Деб и прочел ее имя по свидетельству о браке, заполненному Рейдом. – Дебора Сомерсет Персиваль, согласны ли вы взять в мужья Энтони Алдерси, пятого графа Бернелла?
– Согласна.
– Клянетесь ли вы любить и уважать его, заботиться о нем и повиноваться ему?
– Клянусь.
– Можете надеть кольцо на палец новобрачной, милорд.
Рука Деб дрожала – или нервная дрожь сотрясала его собственные пальцы? Тони надел колечко на ее безымянный палец, и оно пришлось как раз впору. В это мгновение кузнец воздел руки над головой и торжественным голосом затянул:
– Что соединил Господь, да не разрушит человек. Объявляю вас мужем и женой.
Вот и сбылась его мечта. Он женился на женщине, которую любил. Более того, которой доверял, как самому себе.
Головорезы Лонгеста отсалютовали поднятыми кружками и приветствовали их громкими криками, эхом раскатившимися по пустой комнате. Тони подхватил Дебору на руки.
– Где наша комната? – спросил он у Рейда.
– Подождите минутку, милорд, – смеясь, ответил владелец гостиницы, – вы должны еще расписаться на брачном свидетельстве.
– Я не собираюсь выпускать ее из рук. Несите свидетельство сюда.
Сначала свидетельство о браке подали Деб, а потом Тони, который, по-прежнему держа супругу на руках, умудрился вывести в нем какую-то закорючку. Борд и его жена с веселым изумлением наблюдали за происходящим. Амелия, похоже, пребывала в некоторой растерянности от столь быстрой смены жениха, зато Лонгест и Борд были весьма довольны друг другом.
– Наша комната? – вновь обратился Тони к Рейду.
– Следуйте за мной, милорд.
Деб обняла мужа руками за шею и под приветственное улюлюканье и крики восторга Тони вынес ее из бара.
Их комната была обставлена чрезвычайно просто. Но его заботило лишь наличие кровати, тем более что и простыни на ней выглядели достаточно чистыми.
Не успел Рейд закрыть за собой дверь, как Тони опустил Деб на постель и сделал вид, что намерен немедленно овладеть ею. Смеясь, она откатилась в сторону, и заколки выпали из ее прически.
Лежа на боку, Тони с обожанием смотрел на нее.
– Ты самая красивая женщина на свете.
Он ласково провел пальцами по ее щеке, нижней губке, подбородку. Эта трепещущая и счастливая женщина отныне принадлежала ему!
– Тони, я люблю тебя.
Он уткнулся носом ей в шею и долго-долго впитывал ее запах, наслаждаясь теплом ее тела… Тони охватило ощущение столь полного счастья, что на глаза у него навернулись слезы. Поцеловав Дебору в ушко, он прошептал:
– Ты подарила мне жизнь.
Они занимались любовью, и на этот раз Тони не сдерживался. В этом больше не было необходимости. У них будут дети, много здоровых ясноглазых детишек. И еще он знал, что какие бы сюрпризы не уготовила им судьба, они с честью выйдут изо всех испытаний, потому что любят друг друга.
ЭПИЛОГ
Разумеется, без скандала не обошлось. Без сплетен и досужих разговоров высшее общество перестало бы быть собой.
Союз Бернелла и Лонгестов был предметом многочисленных пересудов и кривотолков. Поэтому все чрезвычайно удивились, когда блестящая, восхитительная леди Амелия вернулась, в город, будучи замужем не за Бернеллом, а за симпатичным кавалерийским полковником по имени Борд. Масла в огонь подливало и то, что Лонгест – как поговаривали, по уши увязший в долгах, – выглядел весьма довольным жизнью и даже продемонстрировал существенное улучшение своего финансового положения.
Тогда объектом сплетен стал «бедняга Бернелл», которого, как все полагали, постигла незавидная участь воздыхателя, брошенного ради богатого и счастливого соперника. Его сумасшедшая гордость уже давно стала притчей во языцех, посему «доброжелатели» радостно потирали руки, предвкушая, какая буря разразится, когда Тони вернется в Лондон.
Однако когда он появился в свете, то выяснилось, что его сопровождает красавица жена. Новая графиня Бернелл быстро завоевала сердца и умы. Все искренне восхищались ее экзотической внешностью – ходили слухи, что ее мать была эмигранткой.
Очень быстро оригинальность затмила все ее прочие достоинства. Супруга лорда Бернелла оказалась женщиной, склонной к здравомыслию и самостоятельным поступкам.
Но что в этом удивительного? Ведь в ее жилах текла французская кровь!
Однако независимость графини Бернелл невозможно было объяснить одним только происхождением. Она прекрасно знала, чего хочет от жизни, и не стеснялась высказывать свои мысли вслух. Высший свет был очарован.
И тогда тема разговоров снова поменялась: люди без конца перемывали косточки Амелии Борд, испытывая к ней снисходительную жалость. Еще бы! Совсем недавно она была первой красавицей Лондона, а теперь… Впрочем, было одно «но»: графиня и супруга полковника, похоже, стали лучшими подругами. А когда стало известно, что обе вышли замуж за своих избранников во время двойной церемонии, причем обе пары тайком сбежали в Гретну, эта история обросла самыми невероятными романтическими подробностями и превратилась в легенду.
Впрочем, не имея под собой благодатной почвы, слухи умирают быстро.
Даже прежние разговоры о том, что Бернелл, дескать, не поддерживает отношений со своей матерью, оказались лишенными оснований. Вместе со своим вторым мужем, знаменитым генералом Адамсоном, София вернулась в Лондон, причем остановилась не где-нибудь, а в доме сына. Они с мужем присутствовали даже на церемонии крещения первенца графа – мальчика, который родился почти год спустя после его женитьбы.
Кое-кто из досужих и наблюдательных сплетников подметил поразительное сходство между Адамсоном и Бернеллом… но таких оказалось очень мало. Большинство же сошлись во мнении, что оба мужчины отличаются друг от друга, как день и ночь. Особенно усердствовали те, кто помнил отца лорда Бернелла, ненормального беднягу, покончившего с собой.
