— Нет, — сказал он, — тебе надо отсюда уходить. — Он показал на дверь, через которую вошел. — Этот астероид берут штурмом европейские войска. Или их ищи, или иди в ангар. В любом случае — как только кого увидишь, кричи, что тебя послал Икабод Дрифт.
— Икабод Дрифт?
Он постарался выдавить усмешку.
Не забудь!
Она молча смотрела на него, и он мысленно пожал плечами.
— Серьезно, уходи давай. Да, и если свернешь налево, там будет сидеть здоровенный маори с пистолетом и скверным характером. («Надеюсь. Если Апирана еще не истек кровью, не потерял сознание или с ним еще чего–нибудь не случилось».) Так что, пожалуй, лучше направо. Меньше объясняться придется.
Она смотрела на него еще несколько долгих секунд темными, широко распахнутыми, изучающими глазами, потом медленно кивнула и поднялась с кровати, все так же не сводя с него глаз. Вытащила откуда–то белый халат, накинула и шагнула в сторону двери, ведущей в тоннель. Дрифт заметил, что ее ступни, на которых даже пальцы были сделаны, «обуты» во что–то темное — должно быть, резина, чтобы не скользили.
— Давай, — сказал он, видя, что она колеблется. — Иди.
Эмили ничего не сказала. Коротко кивнула с серьезным видом и нажала кнопку. Панель отъехала в сторону, девушка шагнула за порог, а затем мелькнул серебристо–белый вихрь, и она исчезла почти без звука. Дверь за ней с тихим скрипом закрылась, и Дрифт остался один в пустой спальне.
— Ну вот, — пробормотал он, — и ничего тут странного нет.
Он подошел к двери и ввел все тот же пятизначный код, который до сих пор его не подводил. Не подвел и на этот раз. Створки раздвинулись, и он оказался в самом сердце келсьеровского логова.
Честно говоря, ничего особенно внушительного оно собой не представляло. Размером примерно в половину грузового отсека «Ионы», несколько терминалов в разных местах, вдоль стен какие–то гудящие трубы. Дисплеи не показывали ничего, кроме помех, — спасибо Дженне, которая изменила маршрут сигнала с камер наблюдения. Еще одна закодированная дверь в другой стороне комнаты, напротив той, куда он только что вошел. На стене слева, в дальнем конце, висел непонятный знак: прямоугольник из гладкого черного камня, должно быть, обсидиана, фута два в высоту и примерно полфута в ширину, расчерченный золотыми полосками, образующими геометрический рисунок. Под ним, спиной к Дрифту, сидел и лихорадочно бегал пальцами по клавишам Николас Келсьер.
— В чем дело? рявкнул он, не оборачиваясь.
—Hola,senorKelsier,отозвалсяДрифт,направляянанегостволружья,—seacabo[11].
Тут он вспомнил, что Келсьер никогда не блистал знанием испанского, и, не желая, чтобы эффектная фраза пропала даром, повторил по–английски:
— Все кончено.
Келсьер замер, услышав его голос. Седая голова чуть повернулась, и взгляд светло–голубых глаз остановился на нем.
— Икабод. Я мог бы догадаться, что именно ты окажешься вишенкой на этом торте из дерьма.
— Ты, кажется, забыл, как трудно меня убить, — заметил Дрифт. — Нет, не оборачивайся.
Держа Келсьера под прицелом, он вытащил свободной рукой из поясной сумки Дженнин диск и вставил, тихо и незаметно, в дисковод ближайшего терминала.
— Признаю, это было довольно глупо с моей стороны — послать тебя в ловушку и ждать, что ты явишься туда с грузом вовремя, — процедил Келсьер. — Ты, похоже, самую простую работу делать разучился.
— И это я слышу от того, кто дождался на свою голову вооруженного отряда от собственного бывшего правительства. Между прочим, привел войска в это логово ваш покорный слуга. Чего ты хотел добиться, когда собирался раздолбать ядерной бомбой город, а, Николас? Это, по–твоему, адекватная реакция на увольнение?
Дрифт помолчал немного. Он понимал, как дорога сейчас для Апираны каждая минута, но не мог не задать еще один вопрос.
— И что ты сделал с этой девушкой?
Несмотря на приказ Дрифта, Келсьер обернулся, будто не замечая направленного на него ружья. Лицо у него было непроницаемое, замкнутое — таким Дрифт видел его много раз.
— С девушкой? А ты что с ней сделал?
— Не твоя забота, — ответил Дрифт. Его взгляд снова упал на символ на стене. — Это же знак киберкульта? С чего это вдруг? Состарился, организм стал сдавать? Захотелось обманывать смерть подольше? — Теперь пристрастие старика к кибернетически усовершенствованным мускулам не казалось ему исключительно утилитарным, как до сих пор. — Стал предпочитать живым людям механизмы?
— На механизмы можно положиться, — твердо ответил Келсьер, но в хриплом голосе проскальзывала усталая нотка учителя, растолковывающего что–то на редкость непонятливому ученику. — Механизмы логичны, в отличие от моих бывших начальников. Я по их заданию поставил пиратство на широкую ногу, я занимался этим десять лет подряд, а то и больше, и им ни разу в голову не пришло, что, когда дойдет до получения жалованья, я предпочту исключить из цепочки посредников? Подняли бучу, обвинили меня в коррупции а как можно обвинять человека в том, что он что–то украл у тебя, когда он давно ворует для тебя? Люди — отвратительные лицемеры. Если машина исправна, ей нужно только отдать команду на понятном ей языке, и она всегда выполнит приказ. А вот о человеке, который стоит передо мной, я такого сказать не могу.
— Да уж, тут тебе не повезло, — хмыкнул Дрифт. — Ну ладно, хватит болтать. Подними руки за голову и топай к двери, старик. Там нас ждет много вооруженных до зубов людей, и им просто до смерти не терпится с тобой встретиться.
— А когда я им скажу, что нанял тебя, чтобы доставить эту бомбу? Тогда что? — спросил Келсьер, не спеша поднимать руки. — Убить меня ты не можешь — они хотят взять меня живым, чтобы отдать под суд…
— Ну, тут бы я так уверенно не говорил, — перебил Дрифт. — Ты объявил им войну, Николас. Или совершил теракт, по меньшей мере. Европейцев ты сам хорошо вышколил. Может, они и правда захотят тебя допросить сначала, а может, сразу пристрелят. Но пусть это сделают они, а не я. — Он шевельнул стволом. — То есть и я могу, конечно, если повод дашь. Давай, шевелись.
— Но ты сам окажешься в очень уязвимом положении, — задумчиво проговорил Келсьер. А ты не из тех, кто жертвует собой, чтобы уничтожить противника, ты из тех, кто бежит, прячется и отсиживается в кустах…
— И много ты здесь кустов видишь? — спросил Дрифт, поднимая ружье. — Я не шучу, сволочь старая, — если надо будет, я тебе ногу прострелю и силой уволоку.
— Тебе придется доказывать, что в этом деле был замешан не твой корабль, — продолжал Келсьер, — а доказательств у тебя нет. — Взгляд светло–голубых глаз вдруг стал жестким. — Если только твоя слайсерша не подделала мои записи!
— Хватит фантазировать, Николас. Или ты идешь со мной, а там посмотрим, что с тобой сделают европейцы, или, клянусь твоим машинным богом, я в тебя выстрелю и утащу силой. Выбирай.
