Уход (уединение). Женщины эпохи Хэйань имели возможность скрасить свою однообразную замкнутую жизнь посещениями буддистских храмов. Храмы посещали не только для того, чтобы вознести молитвы и совершить религиозные обряды, но и чтобы встретиться с подругами. Другие, подобно автору сочинения под названием «Дневники Кагеро», таким театральным поступком, как уход из дома, надеялись вернуть неверного мужа. Хотя во время уединения в храме женщины, как правило, не были полностью предоставлены сами себе (они спали внутри храмового комплекса в помещениях, разгороженных ширмами, или в кельях, предоставленных им на время монахами), они располагали широкими возможностями для любовных свиданий.
Феникс. В соответствии с китайской мифологией появление этой пятицветной птицы предвещало добродетельного и сильного правителя.
Фудзивара, клан. В описанные в книге времена это семейство служило при дворе; мужчины клана Фудзивара были самыми влиятельными в стране. Дававший много возможностей пост министра левых почти всегда доставался представителю этого клана; регентами или советниками императора также часто назначались члены этого семейства. Девушки из клана Фудзивара выходили замуж за императоров и рожали сыновей, наследовавших трон. К концу десятого столетия сила государственных деятелей из этого клана была так велика, что они могли определять время и условия отречения императора.
Хаседера. Этот буддистский храм, расположенный южнее Хэйан-Кё, был излюбленным местом паломничества для женщин высокого происхождения. Посвященный одиннадцатиголовой богине Каннон (одно из воплощений Богини Сострадания), он и сейчас является местом паломничества большого количества верующих. (См. Каннон.)
Хейчу. Этот глупый любовник описан в сказке десятого века под тем же названием, комический персонаж японского фольклора.
Храмы (алтари) богини Камо — расположенные на север от Хэйан-кё, эти два храма были посвящены культу синто. Службы там отправляла девственница, которая была покровительницей столицы. Юная девушка и в императорской семьи жила, соблюдая ритуальную чистоту, во Дворце полей. (См.: Жрица богини Камо.)
Хэйань, эпоха (794-1185). Этот отрезок истории Японии начался, когда столица переехала из Нары в Хэйан-Кё, Город Мира и Спокойствия. Действительно, это было время относительного спокойствия и политической стабильности, в течение которого японское искусство, освободившись от подавлявшего влияния китайской культуры, достигло невиданного расцвета. Однако к одиннадцатому веку нестабильность в обществе усилилась, а центральная власть была незаконно захвачена поднимающимся классом военных. Конфликт между двумя военными кланами — кланом Таира и кланом Минамото (или Гендзи) — достиг кульминации во время тридцатилетней войны, которая возвестила наступление эпохи Камакура.
Хэйан-Кё (Киото) — город, который стал столицей Японии в конце восьмого века и продолжал оставаться ею вплоть до 1868 года, когда правительство переехало в город Эдо (известный сейчас как Токио). Построенный по образцу столицы китайской династии Тан города Чанань, Хэйан-Кё был разделен на административные зоны, или районы. Те, что находились в северо-восточной части города, между Первой и Шестой дорогами, предположительно были наиболее престижными. Громадные особняки богачей стояли вдоль широких улиц; менее состоятельные жители строили свои дома вдоль улиц и переулков, расположенных между основными дорогами.
Цвета. Цвета одежды как мужчин, так и женщин имели эстетическое и символическое значение. В костюмах женщин часто повторялись естественные цвета природы: азалий и хризантем, руты и клена, глицинии и вишни. Некоторые одеяния имели подкладку другого цвета (например, халат с рисунком ивы был белого цвета с зеленой подкладкой). Одежды часто имели отделку цвета «казане». Надеть даже один халат не того оттенка считалось ужасным нарушением правил приличия. Вот небольшой перечень цветов, которые упоминает автор.
Запрещенными цветами («киндзики») считались все оттенки от насыщенного красного до пурпурного; их имели право носить только представители самых высоких слоев общества (за редкими исключениями). (Главному распорядителю двора, например, было разрешено носить такие цвета в качестве привилегии в соответствии с его официальным положением.)
Цвет «футаи» — двойной цвет, составленный из алого цвета (получаемого из цветка сафлора, редкого и дорогого растительного красителя) и индиго. Этот цвет носили поздней весной и летом; его оттенки — переходные тона от глубокого фиолетового (для молодых мужчин) до бледно-голубого с примесью красного (для мужчин более старшего возраста).
Серо-фиолетовый цвет («усу-иро») ассоциировался с небольшим горем или печалью. Те, кто пребывал в глубоком горе, носили серый или черный цвет.
Цвет сливово-красный («имайё») ассоциировался с весной, его носили в период наступления Нового года.
Пурпурный цвет («мурасаки») имел дополнительное значение верности и длительной страсти.
Разрешенный розовый цвет («юруси-иро») — светлый оттенок алого. Его было разрешено носить мужчинам и женщинам не самого высокого общественного положения, в том числе автору рукописи.
Алый, или рыже-красный, цвет («бени-иро») изготавливали из краски, полученной из цветка сафлора. В десятом веке, когда действовали законы, регулировавшие в интересах государства расходы населения на одежду и предметы роскоши, импорт этого красителя находился под строгим контролем, которым тем не менее часто пренебрегали.
Чай. Во времена Хэйань чай считался лечебным напитком. (Например, чай из листьев магнолии обычно применялся как лечебное средство при нервных болезнях.) Его ввозили из Китая начиная с девятого века вплоть до двенадцатого века, чай не рассматривался ни как просто восстанавливающий силы напиток, ни как центральное звено дзен-буддистской чайной церемонии.
Чанань — столица Китая во времена правления династии Тан (618–907). И Хэйан-Кё, и Нара были спланированы и построены по образцу этого города. (См. Хэйан-Кё, Нара.)
Чуанг-цзы — философ школы даосизма, жил в четвертом веке до н. э. Философия даосизма пронизана принципами «Книги перемен» — «И цзин». (См.: «И цзин», Даоде цзин.)
Чума (моровая язва). Японцы постоянно страдали от эпидемий оспы и кори, заносимых с материка, и, вполне вероятно, также от холеры и гриппа. (Однако эпидемии бубонной чумы никогда не достигали Японии.) Вспышка оспы в 994–995 годах обезлюдела столицу и прилегающие провинции. Летом 994 года умерли больше половины жителей столицы, включая шестьдесят семь представителей высшего общества, принадлежавших к пятому классу и выше.
Вот как описывает ситуацию специалист в этой области Хелен Крейг Маккаллах: «Молитвы и подношения не могли ослабить опасность заболевания; из-за огромного количества заболевших не хватало сил и средств для оказания нуждающимся экстренной помощи, повсюду лежали умершие или заболевшие; улицы города превратились в зловонные вместилища разлагающихся трупов, ставших добычей собак и воронья». Считалось, что болезнь распространяется вместе с испарениями, имеющими скверный запах (соответствует средневековому западному представлению о миазмах — вредных испарениях), и в основном поражает взрослых. Последнее заблуждение объясняется тем, что вплоть до двенадцатого века оспа не была в Японии эндемическим заболеванием, а завозилась с материка.
