Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Хотелось взять живьем хоть одного норманна и допросить как следует… Куда там! Лопухин не стал гоняться за невозможным. Свободные люди, сделанные рабами, заслужили право на месть, а пираты заслужили как минимум то, что получили. Обезображенные тела были с торжеством выброшены за борт.
Все правильно.
Еропка расстарался – обшарил судно, нашел лазарет («Ну и свинарник там, барин!») и теперь перевязывал зябнущего Лопухина. Слуга был напуган и оттого трещал без умолку:
– Крови-то, крови сколько вышло… Потерпите, барин. Вот придем в Николаев-на-Мурмане, вы в госпиталь ляжете и через месяц будете как новенький, вот вам истинный крест, правду говорю…
– Глупости, – буркнул Лопухин. – Ранение поверхностное, пуля по ребрам прошла. Заживет и без госпиталя. Крови вытекло не так уж много. О Николаеве-на-Мурмане забудь.
– Да как же это, барин? – Еропка разинул рот.
– А вот так. Ты кажется, забыл, что государь возложил на меня особое поручение? Оно еще не выполнено. Что из этого следует?
Барин не шутил – это слуга понял отчетливо. Пожалуй, и не бредил. Горе горькое служить такому барину!
Зато будет что вспомнить.
– Значит, мы снова отправляемся в Японию? – в великом сомнении и не менее великом ужасе еле-еле выговорил он.
– Не вдруг. Пойдем Датским проливом, запасемся водой в Гренландии. Оттуда – прямиком к Сандвичевым островам. Возможно, успеем нагнать «Победослав».
– Да он, может, уже там, барин!..
– Он стоит в Понта-Дельгада или, в худшем для нас случае, только-только покинул Азоры. Ты забыл, что корвет пострадал в бою? Без серьезного ремонта Пыхачев через океан не пойдет.
Еропка только вздохнул – обвести барина вокруг пальца было невозможно.
– Да как же можно идти через Великую Атлантику на этой скорлупке, барин! – простонал он, делая последнюю попытку.
– А что? Посудина как посудина. Легкая, быстроходная. Мы спешим, нам такую и надо.
– Потонем, – предрек слуга.
– А ты молись. И поменьше болтай о том, куда мы идем. Помоги-ка одеться… да не в это! Найди какую-нибудь приличную одежду, и найди мне мичмана Кривцова. Ему быть капитаном этого судна.
Но прежде Кривцова на мостик явился матросский заводила. Как всегда – с усмешечкой.
– Ну-с, дело сделано, ваше сиятельство?
– Полдела, – буркнул Лопухин в ответ. Ему было неприятно сидеть перед этим типом с голым торсом, и еще менее приятно – выставлять напоказ пустяковое ранение.
– Батареи? – проявил понятливость мраксист.
– Да. Как вас зовут?
– Хотите к делу подшить? – совсем уж нехорошо осклабился матрос. – Пожалуйста. Аверьянов моя фамилия. Матрос торгового флота Аверьянов. На действительной служил на «Гвидоне», состоял в штрафных…
– Мне нет дела, где вы состояли. Имя-отчество у вас имеется?
– Даже так? Иваном поп крестил. Иван, Тимофеев сын.
– Очень хорошо, Иван Тимофеевич. Назначаю вас боцманом на это судно. Но это потом. Сейчас главная задача – батареи. Не думаю, что там есть пехотное прикрытие. Возьмите своих людей и действуйте. Пушки – взорвать к чертовой матери. Потом соберите всех, кто завяз в поселке, и возвращайтесь. Я буду ждать.
Лопухин видел отчетливо: матрос сомневается в том, что его с товарищами будут ждать. Однако мраксист ограничился еще одной неприятной улыбкой и ушел, не сказав ни слова. Надо полагать, у него было кое-что предусмотрено на случай вероломства царской ищейки. Одного оставленного на борту верного человека с револьвером вполне достаточно.
Прошел час – и заснеженные горы отразили эхо сильнейшего взрыва. Еще через полчаса последовал второй взрыв. С дальнего склона с шумом, похожим на протяжный выдох, скатилась снежная лавина.
Батареи прекратили существование.
Кривцов, успевший где-то наскоро умыться и переодеться, доложил: машина с виду в порядке, угля полны ямы. Запасы воды и провизии значительны, есть мука, соленая и сушеная рыба, мороженое мясо в леднике и лимоны от цинги. Судно можно считать готовым к выходу в море. Однако следует немедленно предпринять решительные действия для пресечения уже начавшегося грабежа. Оголодавшие люди дорвались до съестных припасов, как бы с пережору не помер кто. А главное – не столько съедят, сколько перепортят…
Пожилой мичман и теперь выглядел доходягой. Правда – прилично одетым и относительно чистым доходягой.
Стараясь не морщиться, Лопухин поднялся. Он хорошо понимал, что вот теперь-то и начнется самое трудное.
Англичане полагают, что линия, разделяющая земной шар на Восточное и Западное полушария, проходит через обсерваторию в лондонском пригороде Гринвич. За эту версию дети Альбиона держатся столь упорно, что даже выложили возле упомянутой обсерватории прямую линию шириной в один кирпич, долженствующую обозначать нулевой меридиан. Воистину смешно гордое англосаксонское чванство. Всякому разумному человеку совершенно ясно, что нулевой меридиан проходит не через какой-то Гринвич, а через главный купол Пулковской обсерватории. Никакой линии по земле там не проложено – к чему подчеркивать то, что и так очевидно?
Карты в штурманской каюте баркентины оказались, разумеется, английскими, но Кривцов заверил Лопухина, что это полная ерунда – разницу в тридцать градусов девятнадцать минут долготы можно вовсе не учитывать, если пользоваться английскими хронометрами.
Иных хронометров в штурманской каюте, кстати, и не было.
Незаходящее солнце сделало круг по небу, наступил новый день. Лопухин торопил выход в море. В любой час на горизонте могли показаться снасти пиратских кораблей, пришедших за углем.
Не все это понимали, как выяснилось. То есть понимали – но лишь рассудком, который в поведении слишком многих человеческих особей играет последнюю роль. Иные, горя неистовым желанием вершить месть, стараясь не оставить в живых никого из своих мучителей, гибли сами в пожарах или в схватках с последними защитниками поселка, сражавшимися с неистовством обреченных. Другие, опьяненные победой, бесчинствовали на захваченных кораблях, как будто не собирались воспользоваться ими для того, чтобы навсегда покинуть проклятый Шпицберген-Свальбард-Грумант. Многие успели перепиться, найдя в ахтерлюке ром. Один провалился в горловину и сразу захлебнулся. Достать – достали, но откачать не смогли.
Навести относительный порядок удалось лишь после возвращения Аверьянова с отрядом его сподвижников. Лопухин мрачнел, видя в мраксистах единственную дееспособную на данный момент силу. Где с шутками и прибаутками, а где и силой люди Аверьянова разоружали буянов и довольно быстро прекратили грабеж вначале на баркентине, а потом и на шхуне.
В порт тянулись раненые – кто ковылял сам, кого-то несли. Бестолковщина, суета, разноязыкий гомон.
– Да куда ж ты прешь! – надрывался с борта осипший Еропка. – Видишь – раненого несут, ну и помоги, чай, не переломишься. Эх, драть вас некому!
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
