Вечером кто-то позвонил в дверь.
Валя открыла дверь — на пороге стоял Илья.
— Ты? — вздрогнула она и невольно отступила назад. Непривычно было видеть его наголо бритым. На виске налеплен пластырь — напоминание о том дне, когда в последний раз Валя встречалась с ним.
— Не бойся, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Ну что ты на меня так смотришь, как будто я твой враг? Валя, я пришел просто поговорить с тобой.
В его голосе промелькнуло незнакомое прежде смирение, и она вдруг успокоилась.
— О чем?
Они сели по разные стороны стола, за которым раньше работал Арсений Никитич. Илья протянул к ней руки, но она никак не откликнулась на этот жест.
— Ты меня больше не любишь… — с горечью констатировал он.
— Больно было? — спросила она, глядя на пластырь на его голове. — Я не хотела…
— Не оправдывайся. Ты поступила совершенно правильно. Ты… ты, по сути, должна была меня убить. Я бы благословил даже смерть от твоих рук.
— Деев! — сморщилась она. — Даже мадам Климантович в своих эпохальных романах не употребляла таких пафосных слов! Кстати, о романах… Я ведь знаю, что ты ходил к Истомину и дал ему деньги. Ну за то, чтобы он…
Так ты знаешь? — застонав, перебил ее Илья. — Черт… Господи, какой я дурак! Я все испортил. Валя, я так виноват, но, честное слово, я могу все объяснить…
— Мне все равно, — пожала она плечами. — Твои объяснения уже ничего не изменят. Кстати, рукопись мою взяли в издательстве — так что твои старания пропали даром.
— Что? — удивился он. — Впрочем… Нет, я должен объяснить! Понимаешь, я в последнее время много думал… ну, почему я себя так глупо вел… Знаешь, мне кажется, я хотел тебя наказать. Мне надо было сделать тебе больно — любым способом!
— За что? Ты ведь всю жизнь меня наказывал! Что я совершила такого ужасного, чтобы столько лет мучить меня?
— За то, что ты выбрала его, Ивана… — Он посмотрел на нее мрачными, темными глазами. «Печальный демон, дух изгнанья…» — невольно мелькнуло у нее в голове. — Тогда, восемнадцать лет назад.
— Что? — Перед ее глазами вдруг возникла Иволга, лес, поляна, залитая солнцем, загорелое, в веснушках, лицо Вани, запах травы, небо над головой. Юные Ромео и Джульетта позволили себе переступить последнюю черту… — О господи, я и не подозревала, что ты такой старомодный. Выходит, тебя целых восемнадцать лет волновало то, что ты у меня оказался не первым?
Нет, дело не в этом! — Илья схватился за голову. — Дело не в этом… Я ведь любил тебя — как сумасшедший, как… Даже не знаю, как описать свои чувства, нет у меня таких слов! И ты… ты вдруг выбрала его. Когда я это узнал, когда Лидка прибежала и рассказала мне об этом, я чуть не умер. Знаешь, мне показалось, что я потерял тебя навсегда. Мне было так страшно! А потом… потом мне хотелось наказать тебя за то, что я пережил когда-то. Немного наказать, а потом пожалеть. Пожалеть и показать, что только я достоин твоей любви.
— Ты наказывал меня все эти годы! — напомнила Валя.
— Да, да… я и сам не заметил… Но это все потому, что боль моя не проходила. Я видел, что ты продолжаешь помнить его, что ты не до конца моя, что часть тебя принадлежит ему, твоему Ванечке! Я думал — вот еще немного, и я прощу тебя, и мы будем счастливы, и все будет так, как ты хочешь, но почему-то этот день не наступал. Валя! Теперь я преодолел себя, теперь я готов любить так, как будто и не было ничего, будто только ты и я в целом мире, и никого больше!
Он обошел стол и опустился перед ней на колени. Обнял, прижал к себе — так, что у нее перехватило дыхание.
— Ну прости меня! — умоляюще произнес он. — Вернись… Теперь все будет по-другому! Теперь будет только любовь!
— Я же говорила, что простила тебя… — дрожащим голосом произнесла Валя. Она хотела оттолкнуть Илью, но не стала этого делать. Она положила ладони на его бритую голову, осторожно погладила ее. — Миленький мой… Я и Лиду простила… Но это не значит, что я должна, как раньше, жить с тобой и продолжать дружить с ней.
— О чем ты? — спросил он.
— О том, что вернуть прошлое невозможно. Если я сейчас вернусь к тебе, то перестану себя уважать. Я погибну окончательно — как личность, как человек. Это саморазрушение…
— Ерунда! К черту психоанализ! — с жаром воскликнул он. — Я бы так любил тебя, что ты скоро бы забыла все свои обиды. Ты же сама сказала — ты простила.
Простила, но забыть не смогу! — засмеялась она печально. — Тогда остаток жизни я стала бы наказывать тебя — невольно, не отдавая себе отчета, — как ты меня раньше.
— Ну и пусть! Накажи меня… только не покидай! Солнце за окном медленно садилось за дома. Небо было ясным и чистым.
— Странный день… — вдруг сказала Валя. — Сегодня второе августа, твои именины. Обычно бывает гроза…
— Илья-пророк больше не сердится, — неожиданно улыбнулся он. — Слышишь, Валя?
Все оказалось бесполезным — сколько Илья ни просил ее, она отказалась вернуться к нему. Валино сердце словно окаменело.
«А что же Ваня? — подумала она потом, после ухода мужа. — Я со всеми разорвала отношения, но его я продолжаю ждать, несмотря на то, что он ничем не лучше Ильи. Драгоценный мой Ванечка, с тобой-то мне что делать?»
И в первый раз она увидела образ своего вечного возлюбленного в каком-то неприглядном свете.
Когда он через неделю неожиданно позвонил ей, Валя даже обрадовалась — это была возможность сказать ему все, что она теперь о нем думает.
— Валя… — печально вздохнул Ваня на другом конце провода. — Вот, решил узнать, как у тебя дела. Знаешь, ты у меня из головы не идешь…
— Все хорошо, — на удивление спокойно ответила она ему. — Тебе не стоит обо мне беспокоиться.
— Я так переживаю… Первое время у меня была какая-то дикая, ненормальная радость из-за того, что я здоров и умирать в ближайшее время мне не придется, но теперь…
Ванечка! — с досадой произнесла Валя. — Ни к чему столько рефлексировать. Я не собираюсь тебя утешать, пусть это делают теперь другие.
— Я знаю, на кого ты намекаешь. Напрасно! Мы с Марьяной вместе, но она совершенно меня не понимает. А Гуров — для него существует только работа. Лишь ты меня по-настоящему понимала, — пожаловался он. — Слушай, я вот думаю… — и он сделал многозначительную паузу.
— Что, ты хочешь снова вернуться ко мне? — удивилась Валя.
— Ну, в общем… Ты ведь этого тоже хочешь?
— О господи… — Она не знала, что ей делать — плакать или смеяться. — Ванечка… Я столько лет ждала тебя, что мне это уже надоело. Да, мне надоело! — закричала она. — Ты мне не нужен. Как я не видела раньше, что ты за человек на самом деле?! Ты…
— Валя! — испугался он. — Что ты такое говоришь?
— То, что давно следовало тебе сказать. Ты испортил мне всю жизнь, ты убил меня… И продолжаешь меня убивать! Уж лучше бы ты на самом деле тогда умер!
