– Офонарела, придурошная?
– Иди в машину, тварь. Иначе прикончу тебя.
Раиса повиновалась, шла, чувствуя, как дуло упирается ей в бок. В машине Ася связала ей руки шарфиком и поехала за город. Она крутила руль молча, что-то в ней было непривычное, пугающее.
– Куда ты меня везешь? – У Раисы дрожал подбородок, беспокойно бегали глаза.
– Час назад застрелили моего мужа и его мать, – только и произнесла Ася, произнесла холодно, сухо.
«Подружка» поняла: Ася сдвинулась, что-то задумала. Раиса заскулила, взмолилась о пощаде, но ее слова не трогали еще недавно рабски покорную Асю. Тогда Рая применила угрозы, но ничего не добилась.
– Я не виновата, – взвыла Раиса. – Меня тоже заставили. Отвези меня в милицию... в прокуратуру... Я во всем сознаюсь...
– Отвезу, – пообещала Ася.
Но привезла ее далеко за город к реке. Там Ася собирала камни и клала их в карманы жакета. Раиса получила подтверждение, что она тронулась, но помалкивала. Затем Ася распутала ей руки, оставив на запястье шарф, и под дулом пистолета заставила надеть свой жакет, застегнуть пуговицы, дескать, сейчас холодно. Был март, снег только стаял, а небольшая речка еще не освободилась ото льда.
– А камни зачем? – спросила Раиса.
– Чтоб ты не убежала, когда я поведу тебя в прокуратуру, – сказала Ася.
Раиса выполняла требования идиотки, ожидая удачного стечения обстоятельств, чтобы вырвать у нее пистолет. Ася приказала ей идти вперед, вывела ее на мост. Сама шла сзади, но близко, Раиса лихорадочно соображала, как лучше повернуться, чтобы перехватить ее руку. Свет фар достигал моста, но все равно было темно. Мост в этом безлюдном месте обветшал и прогнил. На середине его Ася внезапно выстрелила. Не в Раису, а в воздух, однако от громкого и внезапного выстрела «подруга» вздрогнула, на мгновение потеряла контроль над собой, замерла. В момент испуга Ася – она стреляла, чтобы испугать Раю и получить возможность столкнуть ее в воду без сопротивления, – изо всей силы толкнула Раису. Та, крича, полетела с моста, бухнулась на хлипкий лед, проломила его и очутилась под ледяной водой. Вынырнула. Цеплялась за лед, который обламывался под руками, звала на помощь, но камни в карманах тянули ее вниз.
– Это твоя плата! – крикнула ей Ася. – Потом расплатятся Клара, Генрих, Кенар... Вам нельзя жить.
Раиса захлебывалась, ледяная вода быстро сделала свое дело. Ася долго смотрела на полынью, пока не убедилась, что Раиса не выплывет, потом пешком отправилась в город.
Отлежалась на квартире Варвары Даниловны и однажды уехала из города. Сделала пластическую операцию, изменив лицо, и занялась исправлением фигуры. Она убирала лишнюю стройность, пила пиво со сметаной и ела калорийные продукты, чтобы поправиться – это оказалось, как ни странно, сложнейшей задачей. Одновременно занималась на тренажерах, приобретая спортивную крепость, упражнялась в стрельбе. Того, что Ася забрала из сейфа, было достаточно, чтобы жить безбедно. Накануне убийства Леонид положил в сейф крупную сумму денег, ему вернули долг, друг Маркова не хотел переводить деньги через банк, отдал наличными. Ася купила новые документы, удачно вложила деньги, ведь она кое-чему научилась у мужа. Ее беспокоили две вещи – глаза и голос, по которым можно легко узнать человека, как бы он ни менял внешность. Цвет глаз Ася исправила цветными линзами, а голос скорректировала путем очередной операции. Четыре года потратила на подготовку, работала, лепила горшки, чтобы чем-то занять себя и получать деньги. Два с половиной года назад она вернулась в город как Илона. И осуществила первый этап – подобралась к Энсу. Он был ей нужен, чтобы приблизиться к Кривуну, Кларе и прочим.
Глава 32
– Я рассказала тебе эту душещипательную историю, чтоб ты не думал, будто я чокнутая, – посмеиваясь, сказала Илона-Ася. – И запомни: я ни в чем не раскаиваюсь. А главное – ничего не боюсь. Ни вашей тюрьмы, ни смерти. Когда я в них стреляла, они знали, кто это делает. Только на протоке я не всем открылась, там ломали очередную жертву, я немного опоздала.
– Знаю. Валерия случайно попала под трамвай и погибла.
– Случайно, – хмыкнула Ася. – А четыре года назад начальник ОБЭП тоже случайно застрелился? Или он сдуру пустил себе пулю в лоб? Нет, Гитис, его жену тоже ломали, она стала послушной рабыней, предательницей и шпионкой, работала против мужа, выведывая у него рабочие тайны, как я в свое время. А потом попала в дурдом. Могу привести несколько примеров только в этом городе, а они работали по всему региону. У них четко разграничены сферы деятельности, каждый отвечает головой за свой участок, за нерадивость наказывают даже смертью. Психологическая обработка жертвы проходит по единому сценарию, а жертвами становятся жены, сестры, матери, братья тех, кто им нужен.
– Были случаи, когда не ломались? – спросил Валдис. Он уже забыл, что ждет не дождется коллег.
– Конечно. Но в этом случае их убивали.
– Почему никто не обращался к нам? Например, ты?
– Стыд мешал. Патологический стыд и страх, что всю грязь обнародуют. Ведь были видеозаписи. Представь, показывают кассету мужу, а там его жена сама отдается тому же Фалееву. Потом он даже не заметит, что другие мужчины насилуют ее, для него она станет грязной потаскухой. Стоны от боли легко принять во время секса за стоны наслаждения. А если это увидят знакомые, друзья, дети? И потом, работал фактор отупения, раздавленности, когда человек становится послушной машиной.
– Ну а Кривун, Энс, Роменская какую роль играли?
– Роменская стояла на ступеньку выше Клары. Жуткая гадина. Когда не удавалась ломка, жертв держали у нее в подвале, освобождая пресс-хаты для следующих. Над ними издевались, избивали, то есть продолжали ломать, потом там же кончали, а в это время Роменская наверху пила с дружками. Кривун – генератор идей, разрабатывал план, ведь каждая жертва имела свои особенности. Так вот, Кривун изучал будущую жертву, выискивал ее слабые места. Потом налаживал контакты с клиентом, например, с моим мужем, ставил ему условия. Он же прятал концы. Кривун каким-то образом получал предприятия и другую собственность жертв. Думаю, через жен-шпионок, потом будто бы дарил их Энсу, тот продавал, а деньги делились. Кажется, было так.
– Почему он дарил, а не продавал за пять рублей?
– Пять рублей – подозрительно, органов, которые могли заинтересоваться дешевизной, они боялись. Я специально не вдавалась в тонкости, мне они неинтересны, к тому же их слишком много, поэтому точно не смогу рассказать. А Энс... Банк моего мужа стал его собственностью, я же сама воровала чистые бланки с печатями и подписями мужа, а туда вписывай, что подлая душа пожелает.
– Значит, ты приехала в гостиницу...
– Ну, конечно. Я ведь заказывала номер Мирону. Он удивился, когда я постучалась к нему, а потом удивился еще больше. Главную змею он не разглядел под одеялом. Мирон сотрудничал с бандой добровольно, он был своим. Им нужны новые банки, чтоб через них проворачивать крупные незаконные операции, заодно обворовывать иностранных партнеров, если таковые имелись. Для этого нужен был не только банк, но и его хозяин. Когда средства рассредоточены, трудней поймать мошенников. Или если один банкир погорел, то есть другие. Бандитов не сдавали, потому что их боялись.
