Однако я лишь повторила:
– Бесплатно. Сделают все по высшему разряду.
Люк задумчиво уставился на пустующее место над телевизором. Я давно хотела повесить туда что-нибудь «эклектичное», но никак не дойду до блошиного рынка.
– Все равно не хочу я, чтобы в этом фильме была наша свадьба.
– Всего пару минут в конце, – начало я и преподнесла специально заготовленную порцию лжи: – С нами согласуют окончательный монтаж.
Люк покачал головой из стороны в сторону.
– И ты им доверяешь?
Я честно кивнула: после того как я перестала презирать Аарона, он немало меня удивил.
– Да. Я им доверяю.
Люк тяжело откинул голову на спинку дивана, примяв кожаную обивку. Эти диваны, которые в одночасье вытеснили мой старенький диванчик с пятнами диетической кока-колы и пиццы, подарили нам его родители. «Кожа мягкая, будто масло», – поразилась мама, впервые погладив обивку рукой с наманикюренными ногтями.
– Люк. – Я дала волю слезам, копившимся с той минуты, как я выехала на Вест-сайд-драйв, и показавшиеся впереди очертания Трайбеки навели на меня панику. – Люк, по-своему это были очень хорошие выходные. Впервые в жизни я чувствую, что все на моей стороне. Дин на моей стороне. Я виделась с Дином. Мне кажется…
– Ты виделась с Дином? – Люк резко приподнял голову. Я уставилась на нерасправившуюся вмятину в кожаной обивке. – Я думал, ты не собиралась обсуждать, что у тебя с ним было. – Он яростно куснул ноготь на большом пальце. – Так и знал, что эти чертовы продюсеры тебя уломают. – Он в сердцах хватил себя кулаком по бедру. – Надо было поехать с тобой.
Как будто электрический разряд пробежал у меня по спине: ни за что бы не подумала, что мне придется защищать Дина Бартона.
– Можешь успокоиться: про изнасилование мы не говорили.
Это слово подействовало на Люка как холодный душ. Раньше я никогда не произносила его вслух.
– Он затянул другую песню, – поторопилась я заполнить паузу, которая подтвердила мою давнюю догадку: Люк не считает, что в ту ночь произошло изнасилование, – так, досадное недоразумение, которое случается в компании подвыпивших ребят. – Теперь он утверждает, что я не имела к стрельбе никакого отношения.
Я вспомнила о своем обещании миссис Финнерман и направилась к книжному шкафу, стоявшему в углу. На нижней полке лежала папка, где у меня хранилось все, связанное с Брэдли: вырезки из газет, приглашения на поминальную службу – и фотография Артура с отцом на фоне бледно-синего океана в обрамлении крашеных декоративных ракушек.
– Так он и сказал? – переспросил Люк за моей спиной.
Я рылась в папке в поисках фотографии.
– Ага. И еще извинился. На камеру.
Люк вытянул шею, чтоб посмотреть, чем я там занята.
– Что ты ищешь?
– Фотографию, – ответила я. – Фотографию Артура с отцом. Я пообещала миссис Финнерман ее вернуть. – Я вытряхнула содержимое папки на пол и перелопатила всё еще раз. – Что за черт, нету!
– Может, ты переложила куда-то и забыла? – услужливо подсказал Люк. – Найдется.
– Нет. С чего бы мне ее перекладывать.
Я опустилась на голый пол, подложив под себя ногу.
– Не переживай. – Люк с характерным звуком отлепился от кожаной обивки дивана, погладил меня по спине и опустился на пол, помогая собирать бумаги. – Найдется. Попадет под руку в самый неожиданный момент.
Я молча смотрела, как аккуратно он укладывает назад в папку трагедию моей жизни. Взглянув на заботливое выражение его лица, я решила попробовать еще раз.
– Аарон понимает, что чужой человек с камерой – это вторжение в личную жизнь. Он постарается не привлекать к себе внимания.
– Просто я не хочу, чтобы на нашу свадьбу приперлась вся съемочная группа, – сказал Люк, закрыв папку.
Я вскинула два пальца у него перед глазами.
– Больше не требуется.
– Что, всего двое?
– Я ведь тоже не хочу толпы чужих людей. – «Видишь, Люк, я с тобой заодно». – И мне пообещали: только двое. Никто и не догадается, что они киношники.
О том, что всем, даже гостям, придется подписать отказ от претензий, я умолчала. Пусть сначала согласится.
Люк положил папку с доказательствами себе на колени.
– Тебе это так нужно для счастья?
Я снова призвала на помощь слезы, на сей раз – слегка увлажнить глаза, не более того. Никаких потеков по щекам. Главное – не пережать.
– Да. Мне это нужно для счастья.
Люк уронил голову на грудь и со вздохом проговорил:
– Что ж, придется согласиться.
Я кинулась ему на шею.
– А теперь я хочу гамбургер!
Это было в духе Ани – милой, чудаковатой Ани, – и Люк рассмеялся.
– Ты в зеркало смотрелась? – воскликнула Нелл, когда я вошла в парикмахерский салон. – Хватит уже морить себя голодом.
Я решила свести все на шутку и кокетливо покружилась перед ней, однако Нелл схватила с кофейного столика помятый журнал и демонстративно уставилась на обложку. Уязвленная, я присела рядом. Девушка модельной внешности, не достигшая, вероятно, и восемнадцати, предложила нам кофе.
– Латте, – попросила я.
– Обезжиренный?
– С цельным молоком.
– Все равно не считается, – буркнула Нелл.
Перед нами возник мой парикмахер.
– О го-о-споди! – Рубен жеманно прижал ладони к щекам. – У тебя, оказывается, скулы есть!
– Нечего ей подпевать. – Нелл рывком перевернула страницу, да так, что наполовину выдрала ее из журнала.
Мы с Нелл избегали говорить на эту тему. В широком смысле.
– А что такого? – зашикал на нее Рубен. – У нее свадьба, в конце концов. Зачем нам тюлень у алтаря? – Он протянул мне руку. – Пойдем со мной, красотка!
Рубен, оценив мое похудевшее лицо, сказал, что теперь мне пойдет пышная прическа в стиле Бриджит Бардо.
– Жирухам эта укладка противопоказана.
Он намочил мои волосы и смотал влажные пряди в толстые узлы.
– Чтобы придать объем.
Рубен даже не заикался о пышной укладке, пока я не похудела до сорока семи кило.
Мама недоумевала, зачем возиться с прической в Нью-Йорке: влажный воздух Нантакета в два счета всё испортит.
– Твоя маман ни черта не смыслит, – неодобрительно фыркнул Рубен, когда я передала ему мамины опасения.
Люк отбыл на остров в начале недели, но я не могла позволить себе подобной вольности. Когда я попросила дать мне выходной еще и в пятницу, заведующий редакцией недовольно нахмурил брови. Впрочем, за меня вступилась Лоло – и меня отпустили. Маршрут свадебного путешествия – восемь дней на Мальдивах и три в Париже – она одобрила. Про Лондон я ни словом не обмолвилась, хотя Люк уже сообщил своим партнерам, что дело в шляпе.
