Его губы растянулись в улыбке, и он перевернулся, двигаясь медленно, плавно, грациозно, поигрывая при этом сильными мышцами. Женевьева с восхищением наблюдала за ним. Ей понравились его упругие, округлые ягодицы. Она посмотрела на лежащего на кровати Синклера, а потом на его отражение в верхнем зеркале. На фоне белой простыни его кожа казалась темно-золотистой. Лежа на животе с раздвинутыми ногами и связанными рубашкой руками, он казался совершенно беспомощным. Женевьева понимала, что это заблуждение, но это было приятное заблуждение. Она не сомневалась, что может делать с ним все, что хочет.
Женевьева провела языком по спине Синклера, потом начала рисовать круги на его коже, радуясь, когда его тело отзывалось на ее ласки. Кончиками пальцев она чертила узоры на его упругих ягодицах. Когда Женевьева прикасалась к особо чувствительным местам, Синклер вздрагивал, приподнимаясь, и ей это доставляло огромное удовольствие. Прокладывая губами влажную дорожку на его спине, она медленно поднималась вверх. Добравшись наконец до шеи Синклера, Женевьева поцеловала его затылок прямо под извилистой линией блестящих черных волос и почувствовала, как дрожит его тело. Она погладила внутреннюю поверхность его бедер, и ее пальцы стали ласкать чувствительную кожу его яичек.
– Ты изучила почти все мое тело, – услышала она глухой голос Синклера. Он лежал, уткнувшись лицом в подушку. – Что скажешь? Оно тебе понравилось?
– А Марше оно понравилось? – сжав его яички, томно прошептала Женевьева ему на ухо.
Резко приподняв голову над подушкой, Синклер повернулся к ней. Женевьева продолжала сжимать его плоть.
– Осторожно, – выдохнул он. – Ты делаешь мне больно.
– Помнишь Маршу? – не унималась она. – Прелестную рыжеволосую бисексуалку. Я уверена, что ты ее не забыл.
– У меня нет знакомых женщин по имени Марша, – сказал Синклер.
Он попытался встать на колени и освободиться. Однако Женевьева, не выпуская из рук его мужское достоинство, придавила Синклера к кровати.
– Ты гладил ее задницу в клубе у Голди, – напомнила она. – Из клуба ты ушел вместе с ней. Мне тогда показалось, что вы с ней больше, чем друзья. – Женевьева сжала пальцы. Не очень сильно, но Синклер все-таки вскрикнул от удивления. – Просто расскажи мне все об этой Марше. И не смей говорить, что ты ее не знаешь.
– А-а-а, та самая Марша! – выдохнул он.
– А-а-а! – передразнила Женевьева и снова сжала его шары, но уже нежнее. – Да, та самая Марша.
Она почувствовала, как дрожит тело Синклера, и поняла, что он смеется.
– Признайся, ведь ты меня приревновала.
У него была только одна возможность узнать об этом.
– Ты и это подстроил? – набросилась на него Женевьева. – С помощью Джорджи?
– Конечно, – сказал Синклер. – Если бы ты не отреагировала так бурно, то сегодня помощь Бреда мне бы уже не понадобилась. – Он посмотрел на нее. – Я боялся, что ты примешь его предложение. Мне бы это очень не понравилось.
– Ты ведь всегда говорил, что только ты один меня понимаешь, что ты видишь меня насквозь. Ты должен был понять: я никогда бы не этого не сделала.
Посмотрев на нее, Синклер улыбнулся.
– Я не был в этом до конца уверен. Меня всегда терзали сомнения, – признался он. – Иногда мне даже казалось, что я хочу невозможного и выдаю желаемое за действительное. Ты всегда была такой холодной, такой сдержанной. И все время повторяла, что у нас чисто деловые отношения. Мне не хотелось попасть в глупое положение, выставив себя на посмешище.
«Холодной и сдержанной, говоришь? Если бы ты только знал, что я чувствовала на самом деле!» – подумала Женевьева.
– А сейчас, пожалуйста, отпусти меня, – попросил Синклер. – Иначе я буду уже не в состоянии дать тебе то, что ты хочешь.
– И чего же я хочу? – спросила она, продолжая удерживать его.
– Думаю, ты хочешь, чтобы тебя трахнули, – сказал Синклер. – Грех не воспользоваться этой комнатой и этой кроватью. Здесь есть зеркала, а заниматься любовью перед зеркалом так приятно и заманчиво. Ты сможешь увидеть себя со всех сторон, во всех ракурсах.
Быстро освободив руки, он резко сел и, схватив Женевьеву за запястья, уложил ее на спину. Быстро опустившись на нее, он сжал ее тело коленями. Синклер целовал шею Женевьевы, подбираясь к губам, а потом его язык, нежно, но настойчиво раздвинув ее губы, проник в рот. Обхватив руками груди Женевьевы, Синклер начал поглаживать пальцами ее соски.
Женевьева повернула голову и, вытянув шею, заглянула через его плечо. В зеркале она увидела женщину со светлыми растрепанными волосами и загорелого мужчину, который сжимал ее в объятиях, захватив в сладкий плен. Она увидела, как этот мужчина приподнимается, а женщина медленно, словно во сне, поворачивается, и мужчина поворачивается вместе с ней.
– Как ты хочешь – на спине или на животе? – пробормотал Синклер ей на ухо. Дразня ее, он провел языком по мочке уха. – Право выбора за тобой.
– Я думала, что приказы отдаешь ты, – сказала Женевьева.
– Только не сегодня, – ответил он. – Может быть, когда-нибудь потом я снова возьму на себя эту роль.
– На спине, – произнесла она.
Женевьеве хотелось, чтобы он лег на нее, навалившись всей тяжестью своего тела. Ей хотелось видеть его лицо, наблюдать за тем, как оно меняется. Ей хотелось узнать, что оно будет выражать в тот момент, когда Синклер достигнет кульминации. Ей хотелось, прижав подбородок к его плечу, смотреть в зеркало, любуясь его отражением, наблюдая за тем, как двигаются его бедра.
Когда Синклер вошел в нее, ее лоно было уже влажным. Женевьева напрягла внутренние мышцы, заставляя его член проникнуть еще глубже. Синклер сжал ее груди. Женевьева обхватила его ногами за бедра и обняла. Ей хотелось прижаться к нему еще крепче, чтобы почувствовать, как бьется его сердце, ощутить его дыхание, его жизненную силу. Она потеряла счет времени, отдавшись чувствам. Опустив руку, Женевьева осторожно погладила клитор.
Синклер издал громкий стон наслаждения, и его тело, освобождаясь от напряжения, задрожало в судорогах оргазма. Женевьева достигла кульминации на несколько секунд позже. Эта кульминация была такой же яркой и бурной, как и те, что она испытала во время сексуальных игр, которые придумывал для нее Синклер. Однако Женевьева понимала: в ее памяти останется именно этот момент, ведь они впервые занимались любовью так, как это делают люди, которые по-настоящему любят друг друга. Расслабившись, Синклер прижался к ней, и она почувствовала, какое горячее у него тело. Потом Женевьева осторожно отстранилась.
– Это было великолепно, – сказал Синклер и повернулся к ней. – Тебе тоже понравилось?
– Мне всегда было хорошо с тобой, – ответила она. – И когда ты заставил меня надеть кожаный корсет, и когда привязал к своей необычной двери, и даже когда усадил на мотоцикл.
– Я знал, что тебе понравится играть в такие игры. Я очень хорошо разбираюсь в людях.
