Обе рассмеялись. Сильвия поставила на стол бутылку зубровки.
– Осталась после Гжесека. Думаю, пора ее дематериализовать.
Они выпили по рюмке. Эву аж передернуло.
– Ух! Я не могла бы быть пьяницей. Ну ладно, давай по очереди. Кто начинает?
Сильвия вытерла губы ладонью.
– Могу начать.
Через час Эва, бледная как стена, наливала себе очередную рюмку водки.
Рассказ Сильвии был страшным. Просто ужасным. Подруга добавила очередной пазл в историю, которую Эва охотно навсегда стерла бы из памяти.
Оказалось, что некоторое время назад несколько семей в окрестности получили письма, уведомляющие их о судопроизводстве по поводу возврата земли довоенным владельцам. Сначала это никого особенно не напугало, однако скоро выяснилось, что участки, на которых стоят их дома, и прилегающие земли не только возвращены немецким наследникам, но и будут проданы под строительство какого-то предприятия.
Это известие распространилось несколько дней назад. С той поры в деревне ни о чем другом не говорят. Мнения жителей разделились. Одни плачут, другие радуются, третьи думают, что делать с имуществом, раз оказалось, что они живут на чужой земле, кем-то востребованной.
– Больше всех переживает Магда, мама Михалека. – Сильвия грустно покачала головой. – Даже оказалась в больнице. Мы боялись за ребенка. К счастью, все обошлось. Знаешь, они сломлены. Им велят убираться из дома. Новый владелец предлагает взамен жилье в каком-то социальном поселке под Мронгово. Подумай, что это означает. Планы, мечты – все насмарку, не говоря уже о хозяйстве и вложенном труде!
Эва спрятала лицо в ладонях – она была потрясена. Потом вытащила из сумки папку с документами и показала их Сильвии.
А после коротко рассказала о событиях последних сорока восьми часов своей жизни.
Дорогая Анеля!
Что написать через десять лет молчания? Как изложить на бумаге все прожитое? В нашей Польше большие изменения. Люди возвращаются из лагерей, заключенные выходят из тюрем, кардинал Вышинский снова на свободе. После долгих лет темноты у нас, похоже, наступает рассвет. И я могу прочитать письмо от тебя! Ничего, что оно почеркано цензурой, – лучше так, чем годы неизвестности.
Мы с мужем как-то живем. Уже втроем, ведь год назад родилась на свет – через без малого десять лет молитв и походов по врачам – наша дочка Дорота. Любимый, добрый ребенок. Моя награда за загубленную войной молодость, за все обиды, что пережила я и вся наша семья.
Я была в Силезии. Тетка Гелька тепло меня приняла и рассказала, что родители умерли, а Генрика убили под Ленинградом. Я сходила на могилы, зажгла свечки. Знаешь, Анелька, человек не создан для таких страданий, которые нам послала судьба.
Доротка, этот долгожданный ребенок – большое утешение мне. Уже понемногу говорит и ходит все быстрее, а когда залазит на колени к отцу, так приятно на них смотреть. Муж старый, но очень ее любит.
К счастью, с хлеба на квас мы не перебиваемся, какая-то земля у нас осталась – то рожь посеем, то в саду яблок нарвем… Жить можно, в деревне легче, чем в городе.
И только одно мне покоя не дает, много лет одно и то же: что случилось с моей дочкой, которую чужим людям отдали? Я хотела искать ее, но меня отговорили: зачем бередить старые раны? Она, скорее всего, даже не знает ничего о своей матери. Да и откуда?
Но что поделать, если я скучаю по ней, как и по тебе. Бесконечно.
Хоть бы мы когда-нибудь все встретились…
Спасибо тебе, Анеля, за посылку, за то добро, которое ты нам прислала. Сберегу все это на первое причастие Доротки. И в голове не укладывается, что у вас такой достаток!
Молюсь за тебя, Джереми и ваших детей неустанно.
Твоя ЮзефаГлава 21
Эве понадобилось довольно много времени, чтобы понять, что она лежит на диване Сильвии, прикрытая одеялом в клетку. Усталость, нервное напряжение плюс несколько рюмок крепкого алкоголя свалили ее с ног настолько успешно, что пришлось прилечь. Она посмотрела на часы. Было около семи вечера. Значит, она проспала несколько часов – и впервые с тех пор, как начался этот кошмар, крепким сном. Эва встала и потянулась. К ней, похоже, возвращалась способность мыслить, с чем в последнее время под влиянием пережитых потрясений были проблемы.
– Очень хорошо, – сказала она себе, – пора со всем этим разобраться.
Эва решила призвать на помощь старого друга – свой врожденный прагматизм, который уже не раз и не два спасал ее в сложных ситуациях. Следовало расплести паутину.
Во-первых, Алекс… По-прежнему вызывающее дрожь отвращения видео, найденное в его доме; ужас в клубе, скрывающем мерзкие тайны; его признание вины в автомобиле – все сплеталось в единое целое. Эва не находила аргументов, чтобы откинуть эту версию событий, хотя верить в такую правду не хотелось. Гораздо более важным был вопрос: что с этой правдой теперь делать? И тут начинались проблемы. Ведь как можно холодным рассудком анализировать эту историю, когда совершенно невозможно отделить от нее свои израненные чувства? Никогда в жизни Эва не переживала ничего подобного и не имела ни малейшего представления, как с этим справиться. Все это было очень трудно.
«Сосредоточься на фактах, – инструктировала она себя. – Факты и только факты. Об остальном подумаешь позже».
Последние указания Александра и то, что Эва выяснила, следуя им, позволили ей осознать нечто, касающееся уже не только их двоих. Оказалось, что, пока она переживала свой сказочный роман, люди, связанные с Алексом, плели заговор против Венжувки. Какую роль в этом сыграл ее любимый, ведь он все время был здесь? Эва снова и снова задавала себе этот вопрос. «Я был пешкой в их игре…» – звучали в ее голове слова Алекса. В памяти промелькнули туманные воспоминания о его поездках «по делам», о встречах с местными чиновниками…
«Боже, какой же слепой я была!» – подумала Эва в отчаянии. Все происходило практически на ее глазах, но она была настолько доверчивой и легкомысленной, что ничего не замечала. Ничто не вызывало у нее беспокойства. «О’кей, этим пока не занимаемся, – прервала она обвинения в свой адрес. – Сейчас я не оцениваю Алекса, тем более себя. Сейчас только факты. Сухие факты».
А они были поразительными. Ее деревне угрожает опасность! Эва знала, что те люди хотят сделать, а также знала, что это уже происходит. Жителей выбрасывают из домов, все уже подготовлено к тому, чтобы выкупить землю у бывших владельцев. Разум Эвы работал на полных оборотах. Она встала с дивана и принялась ходить по комнате. Что делать? Эва постаралась как можно точнее вспомнить, что успел сказать ей Алекс: «Вместе мы можем сорвать их планы… “Венжувка, 1935”. Там все, что тебе нужно». Неужели это означало… что она должна им помешать? Но как?! Одна против могущественной силы, против людей, которые способны на все самое худшее… С Алексом по-прежнему не было связи. Эва не хотела признаться себе, что очень обеспокоена, ведь она не была уверена, что простит его. Это еще надо обдумать… Но сейчас она не будет этим заниматься – надо решить, как действовать. Однако, независимо от желания, Эва трепетала при мысли, что те люди могли что-нибудь с ним сделать. А она хорошо знала, что могли…
