Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Но если избыточный контроль – проблема, то вседозволенность – тоже не решение. Позволяя дочери встречаться с кем угодно и возвращаться домой когда угодно или сыну – гонять на велосипеде где ни попадя либо, в отсутствие контроля, употреблять наркотики или алкоголь, можно, конечно, научить ребенка справляться с жизненными испытаниями, но риск такой «учебы» чересчур велик. Удары жизни могут оказаться слишком жестокими. Нужен определенный жизненный опыт, чтобы найти баланс, научить ребенка быть независимым – точно так же, как нужен практический опыт, чтобы понять, когда и где отпустить того, кого учишь плавать. Вы ведь не бросите его на глубине в надежде на благополучный исход. Вы сначала позволите ему плескаться на мелководье, затем перенесете туда, где поглубже, и будете поддерживать, пока он не научится плавать. Будете не только рассказывать, но и показывать. Наденете на него индивидуальные спасательные средства и внимательно осмотрите, чтобы убедиться: все в порядке, можно отпускать. Так вы будете учить ребенка плавать, создавая для него «строительные леса», моделируя действия и помогая. И не достаточно просто знать, когда его отпустить: обучить плаванию – значит помочь обрести уверенность (смелость, терпение, силу духа) и рассудительность, чтобы понимать, насколько глубоко следует заходить в воду, как далеко заплывать и когда выйти.
Мудрость, необходимую для того, чтобы уравновесить стремление защитить детей с необходимостью позволить им учиться «обдирая коленки», можно развить разными путями – под руководством таких людей, как Моджел, под влиянием советов друзей и семьи. Но более всего – размышляя над собственными ошибками. Фактически, наши дети часто выступают в роли наших наставников, потому что дают нам понять, когда наши попытки оказываются ошибочными. Психолог Бонни Ойе говорит о самых мудрых из мам, которых она знает: «Они смеются и говорят мне, что это дети вырастили их»[241].
«Удовольствие» – не первое слово, которое приходит на ум при описании того, что мы чувствовали, когда наши дети учили нас методом проб и ошибок. Но мы хотели научиться быть хорошими родителями, чтобы помочь нашим детям расти. Поэтому мы стремились обрести мудрость, которая помогала бы нам исполнять родительские обязанности. Нам нужно было научиться оценивать не собственный сиюминутный успех, но воспитание ребенка в целом. Именно в этом мы находили свое счастье и радость. Вероятно, именно это имел в виду Аристотель, когда говорил: «Одна ласточка не делает весны, как и один ясный день; так же и один счастливый не сделает человека полностью счастливым»[242].
Что делает людей счастливыми
Последние исследования представлений о счастье и о том, что делает людей счастливыми, проливают современный свет на ту связь, которую Аристотель устанавливал между счастьем и мудростью. Создатели «науки о счастье» пытаются проанализировать сам предмет, выявить его компоненты, определить причины и предсказать последствия. Эта работа не говорит о том, что должно делать людей счастливыми. Ее цель – объяснить нам, что делает людей таковыми.
Эд Динер, вероятно, самый известный в мире исследователь счастья[243]. Его последняя книга, написанная в сотрудничестве с сыном, Робертом Бисвас-Динером, подтверждает определенные вещи, которых можно было ожидать. Основными детерминантами счастья (или «благоденствия», как его иногда называют) являются материальное благополучие (хотя и в гораздо меньшей степени, чем это представляется большинству людей, особенно если их уровень жизни выше минимально необходимого), физическое здоровье, свобода, демократическое устройство общества, а также физическая, материальная и психологическая безопасность. Ни один из этих факторов, казалось бы, не имеет отношения к практической мудрости. Зато два других фактора, каждый из которых чрезвычайно важен, связаны с ней напрямую. Благоденствие самым непосредственным образом зависит от тесных взаимоотношений с другими людьми. И оно резко возрастает, когда мы увлечены своим делом и видим в нем смысл.
Мартин Селигман[244], выдающийся психолог из Университета Пенсильвании, работает в том же направлении. В 1990-х годах, будучи президентом Американской Психологической Ассоциации, Селигман создал совершенно новую дисциплину, получившую название «позитивной психологии». Говоря о своей работе, Селигман отмечает: он давно озабочен тем, что психологи заняты исключительно решением проблем пациентов (он и сам является экспертом по депрессии) и уделяют слишком мало времени исследованию тех вещей, которые могли бы способствовать их благополучию. Первый кирпич в здание позитивной психологии он заложил, написав книгу «Подлинное счастье».
«Подлинное» употребляется здесь, чтобы отличить то, о чем говорит Селигман, от того, что многие из нас иногда по незнанию принимают за счастье, – от хорошего самочувствия, приподнятого настроения, переживания положительных эмоций. Положительные эмоции и хорошее настроение, конечно же, важны. Но не менее важны причастность к настоящему делу и то, что иногда называют смыслом жизни или предназначением. Ощущение причастности возникает тогда, когда у вас есть дело, которому вы готовы посвятить себя целиком. А смысл жизни – это то, что связывает вашу деятельность с жизнью других людей, когда вы знаете, что ваши усилия делают их жизнь лучше. Подлинное счастье, говорит Селигман, – это сочетание ощущения причастности, смысла и положительных эмоций.
Изучая представления людей разных стран, он собрал огромное количество данных и обнаружил: люди, которые считают себя счастливыми, имеют определенные качества и черты характера. Он также обнаружил, что в каждом человеке некоторые качества более выражены, чем другие. Селигман пришел к выводу, что развитие сильных сторон личности – он назвал их «харáктерными силами» – способствовало подлинному счастью.
Перечень «характерных сил», выявленных Селигманом, содержит любопытство, гибкость мышления, внимание к более широкому контексту, доброту и щедрость, верность, чувство долга, справедливость, способность вести за собой, владение собой, осмотрительность, скромность, храбрость, упорство, честность, благодарность, оптимизм и энергичность. Селигман объединил эти качества в шесть главных достоинств: смелость, человечность, справедливость, умеренность, превосходство в чем-либо, а также мудрость и знание. Аристотель узнал бы во многих из этих «характерных сил» те самые добродетели, которые он считал необходимыми для процветания и счастливой жизни.
Подобно Аристотелю, мы считаем главной добродетелью мудрость. Без опоры на нравственность и этические нормы остальные характерные силы, которые Селигман определяет как необходимые для счастья, не работают. Так у детей, оставленных без присмотра, благие намерения оборачиваются катастрофой: смелость оказывается безрассудством, терпение превращается в нерешительность, причастность к великому делу – в слепую преданность сомнительным идеям, а дружеская критика – в жесткую конфронтацию. Практическая мудрость – маэстро, который дирижирует оркестром характерных сил, исполняющим симфонию[245].
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
