Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
К тому времени как ужин был съеден и заказан горячий шоколад (Луиджи знатно его готовил), полицейские распланировали завтрашний день. Пол сделает анализы биологических жидкостей и тканей после вскрытия Уолтера Дженкинса, Джон Сильвестри удалится в свое орлиное гнездо, Гус вернется к менее срочной работе, а два детектива встретятся с Делией, Лиамом, Тони и Донни в восемь часов утра в кабинете Кармайна.
Понедельник, 8 сентября 1969 года
Делия провела восхитительное воскресенье у Руфуса и Ра, которые обучали ее сочинять остроумные тексты к песням, лимерики и всевозможные дурашливые стишки. Они нашли гениальный способ отвлечь ее от криминальных дел, ведь нельзя заниматься творчеством, задействуя только один сегмент ума; требовалось вовлечение всего интеллекта. И все участники много смеялись, порой чуть не до истерики.
Таким образом, узнав о последних событиях минувшего дня, Делия испытала полнейший шок – настолько сильный, что была рада, что сама во всем этом не участвовала. Она бы ничем не смогла помочь, только сама страдала бы от огромной личной душевной боли.
– Я надеюсь сегодня завершить все это скорбное дело, – сказал Кармайн, закончив пересказ событий. – Доктор Уэйнфлит очень скользкий клиент, мастер превратить, казалось бы, непригодную для обороны позицию в выигрышную. Наша конституция писалась словно специально для нее. Всякий раз, когда мы с ней видимся, она должна быть снова предупреждена о ее конституционных правах, это ясно? Делия, мне жаль, что приходится тащить тебя туда сегодня, но на каждом допросе должна присутствовать женщина, а Джесс слишком умна, чтобы я мог пригласить просто женщину-патрульную. Я знаю, что ты для нее нечто вроде своего человека в суде, но тут ничего не поделаешь. Ты нужна просто для того, чтобы не позволить ей поднять шум, что ее подвергли сексуальному насилию или физическому воздействию. Если тебе необходимо быть в тапочках, то будь в них, хорошо?
– Спасибо, шеф, но мои ноги не сильно поранены. Если я надену толстые носки и длинные брюки, мои черные туфли на низком каблуке будут выглядеть сносно.
– Тогда пойдем.
– Почему вместо меня не Эйб с его командой? – спросила Делия, когда «Форд Ферлейн», ворча, тронулся по направлению к Сто тридцать третьему шоссе.
– Какая ты дипломатка! – оценил Кармайн. – На самом деле это имеет отношение к твоей дружбе с Джесс. Она не любит мужчин. Под этим я не подразумеваю, что она мужененавистница. Это гораздо сложнее, гораздо холоднее. Мужчины для нее – враг в обстановке войны, а она видит себя выступающей на стороне ангелов. Ничто и никогда не смогло бы убедить ее, что она недостаточно квалифицирована, чтобы править миром. Джесс уверена: не будь она женщиной, подавляемой в силу ее пола, она бы им правила. Не знаю, является ли мания величия настоящей болезнью или нет, но она определенно ею страдает. То, что она осудила бы в любом другом, она может извинить в себе как свое неотъемлемое право стоять выше законов, которые сковывают и связывают весь остальной мир. Беда в том, что ее преступления так хорошо скрыты, что ее нельзя призвать за них к ответу.
– Понимаю, – искренне сказала Делия. – Мы должны добиться от нее признания.
– Вот именно.
– Но как?
– Не имею понятия, разве что будем разыгрывать карты по мере их поступления и приготовимся блефовать.
– Нет, давай не думать об этом как о карточной игре, дело слишком сложное. Это фортепьянная соната, которую нам надо сыграть по слуху.
– Ладно, Бетховен, пусть будет фортепьянная соната.
Джесс Уэйнфлит внимательно смотрела сквозь прозрачную стенку стеклянного сосуда, содержащего мозг Уолтера Дженкинса, чувствуя, что двух-трех дополнительных перемен консервирующего раствора будет достаточно. Жидкость в сосуде все еще оставалась красновато-розовой, но полупрозрачной. Джесс надела сверхпрочные резиновые перчатки и стала наклонять сосуд, пока стекающий в ведро красновато-розовый ручеек не превратился в струйку, затем опять наполнила сосуд и снова вгляделась в него. Получился гораздо более бледный розовый цвет, который еще потемнеет, но позже, и при этом все равно не достигнет той же цветовой глубины, что и предыдущий.
Основание мозга было наверху, и от его кровеносных сосудов и тканевых оболочек остались только длинные, тонкие нити и лохмотья. И там, насколько Джесс могла определить, был виллизиев круг – блистательный внутренний предохранительный клапан мозга, который в случае перекрытия кровоснабжения одной стороны мозга позволяет крови из ненарушенной стороны перейти через это кольцо из крохотных мостиков и попасть на голодающую сторону. То, что положение виллизиева круга было сейчас так трудно определить наверняка, объяснялось разрывом аневризмы базилярной артерии, проходившей от задней части виллизиева круга к верхушке спинного мозга.
Должно быть, кровяное давление Уолтера сильно подскочило. Когда аневризма разорвалась, кровь из нее под большим давлением устремилась частично вниз, к кости, частично вверх, в мягкий, как масло, мозг, у варолиева моста и продолговатого мозга. Все ядра центральной нервной системы, которые управляли сердечным ритмом, дыханием и другими функциями организма, этой струей оказались раздроблены в месиво. Уолтер умер, крича от боли, потому что именно так умирают жертвы субарахноидального кровоизлияния.
И Джесс ужасно горевала – едва сознавая, почему или о чем. Уолтер никогда не был ее возлюбленным, даже в воображении. Она подумала, что он в гораздо большей степени являлся ее ребенком, ее творением. Пусть не выношенным ее утробой, но дитя ее ума, она выносила его путем двадцати отдельных операций, благодаря которым он превратился из буйного маньяка в существо, ограничиваемое и определяемое мыслью. Смерть Уолтера словно бы умертвила ее саму. Великий эксперимент был оборван недомоганием, о существовании которого она и не подозревала. Аневризмой!
Слетались стервятники: Мелосы, Кастильоне, Джим Ханраан… Чтобы не видеть ухмылок на их лицах, Джесс позвонила каждому из них вчера ночью, чтобы сообщить о непредвиденной аневризме Уолтера, ясно давая понять, что такое случается и никто в этом не виноват. Те из них, у кого имелись медицинские дипломы, поняли намек сразу, а несведущие вскоре были просвещены. Джима Ханраана ждут большие неприятности из-за тайных дверей в стенах, огораживающих Психушку, а в самом ХИ никто не обладал достаточным влиянием, чтобы сбросить Делию с поста.
По-настоящему критическим моментом был единственный непреложный фактор: время, годы, возраст – любое название подойдет.
«У меня нет времени, чтобы начать все заново. Мне почти пятьдесят лет, и смерть Уолтера как в теплой ванне перерезанное запястье. Моя энергия утекает, как горячие потоки муссонных ливней, впитывающиеся в бесплодную землю.
О, зачем мы живем, если наше время так коротко, так горестно недолго? Я слишком стара, чтобы проделать все это снова! Моя сверхновая звезда погасла, не успев разгореться, превратилась в тусклого коричневого карлика. Я потерпела крах».
Затем Джесс кое-что вспомнила и позвонила в ХИ.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
