Со дня стрельбы в школе прошла почти неделя. Кармак сидел за столом в номере 666; на дворе стояла глубокая ночь. На мониторе в ожидании команд мигал курсор. Кармак тщательно обдумывал, что написать. Составлять файлы. plan становилось все сложнее, так как Кармак знал, что многие ловят каждое его слово. «Некоторые из вас, – наконец начал он, – принимают происходящее слишком близко к сердцу».
Кармак имел в виду реакцию игрового сообщества на новость о том, что тестовая версия Quake III Arena в первую очередь выйдет на Macintosh, а не на Windows. В мире игр такие заявления не оставались незамеченными, вызывая порой жаркие дебаты. Но, описывая все плюсы и минусы новой системы Macintosh, Кармак помнил и о проблеме иного рода. Закончив отчет, он встал из-за стола и вышел из номера за колой и едой. «Эй, – обратился он к стоящим возле его номера полицейским, – вам что-нибудь взять?»
Наличие полиции четко давало понять, как массовое убийство в школе «Колумбайн» отразилось на id. Охранников поставили сюда сразу же после первой волны разъяренных звонков и писем. Мисс Донна, администратор и «мамочка» id, то и дело отвечала на звонки, обычно начинавшиеся с фразы: «Что, во имя всего святого, натворила ваша контора?!» У дверей офиса постоянно ошивались журналисты, тщетно пытающиеся добиться хоть словечка от проходящих внутрь здания людей. После того как однажды у них под окнами разразился угрозами и бранью какой-то парень, молодые сотрудники id попросили приставить к ним охрану. Кармак и остальные сотрудники считали, что молодежь перебарщивает. «Подумаешь, – говорили они, – да такое случается постоянно».
На самом деле нечто похожее произошло за восемь дней до стрельбы в «Колумбайн». 12 апреля 1999 года родители трех парней, погибших двумя годами ранее при стрельбе в школе Кентукки, подали иск размером в сто тридцать миллионов долларов против ряда компаний, включая id Software{198}. По мнению родителей, жестокие игры, выпускаемые id, подтолкнули 14-летнего игрока в DOOM и Quake Майкла Карнила на убийство. И конечно, подобное случалось и раньше: скандалы вокруг Wolfenstein в 1992-м и Mortal Kombat в 1993-м, последующие запреты на DOOM, не говоря уже об инцидентах с Death Race в 1970-х и всеобщем помешательстве на Dungeons & Dragons в 1980-е.
Но ничто не могло сравниться по произведенному резонансу с трагедией в Кентукки и школе «Колумбайн». Адвокаты id настоятельно рекомендовали сотрудникам сохранять молчание. Те повиновались, но Кармаку не нравилось, что его лишили возможности высказывать свое мнение. А ему было что сказать. В результате журналистам приходилось вариться в собственном соку, пребывая в полном неведении.
«То, что два столь чудовищных случая произошли один за другим, не обязательно означает, что это тенденция. Скорее, случайность. И ее, как и многое другое, можно рассмотреть с точки зрения математики. Если есть некое событие и некий шанс, что оно произойдет, то, разумеется, не исключен вариант, что это случится подряд дважды». Кармак не волновался о том, что игры и убийства могут быть действительно связаны друг с другом, – люди все время о чем-то беспокоятся, это понятно.
Кармак знал, что игры id не преследовали цель научить кого-то убивать – они лишь продолжение детских забав. «Смертельный бой – это игра в салки. DOOM – в ковбоев и индейцев, но с навороченной графикой, – объяснял он. – Мы создаем игры, в которые весело играть. Например, в Defender или Robotron нужно просто бегать и стрелять по всяким штукам. Кровища и графика нужны только для того, чтобы держать игроков в тонусе. Если вы сидите и думаете: “О’кей, это весело”, то игра неплохая. А вот хорошая игра, по нашему мнению, та, которая способна вас зацепить».
Но были ли целевой аудиторией этих игр дети? «Конечно, подростки обожают наши игры, – продолжал Кармак. – Но говорить, что они предназначены именно для 18-летних, как минимум смешно». По мнению Кармака, люди не понимали одного: у id вообще не существовало понятия целевой аудитории. Еще в свою бытность в Softdisk они создавали игры не для кого-то, а для самих себя, такие, в которые хотели играть сами и которые больше никто не делал. Судьба распорядилась так, что они приглянулись миллионам людей. Кармак вернулся к столу, чтобы продолжить работу над игрой, обещавшей стать самым веселым шутером id: Quake III Arena. Но после событий в «Колумбайн» захочет ли кто-нибудь (и позволит ли рынок?) покупать его?
Джон Шанемэн покрепче взялся за шар для боулинга, когда услышал слово «DOOM». Отчим Ромеро, которому было уже за шестьдесят, после выхода на пенсию все чаще и чаще ходил в этот боулинг-клуб, где мог расслабиться за игрой. Но сегодня, видимо, не удастся. Все вокруг него, как и миллионы людей по стране, обсуждали страшное событие в школе «Колумбайн». Детей в наше время портят видеоигры вроде DOOM. Сердцебиение Шанемэна участилось – он решил вмешаться разговор. «Мы можем выйти и поговорить, если хотите», – сказал он, сжимая шар для боулинга. Он не хотел слышать, как игры, созданные его Джонни, поносят на чем свет стоит.
И в этом он был не одинок. Ромеро тоже не мог поверить в то, что люди ругают DOOM, игру, которой уже шесть лет. Это доказывало лишь то, что политики не видели дальше своего носа. То же старое дерьмо от тех же старых ненавистников. Ромеро устал от обвинений. «Проблемы в этих детях. Нечего обвинять мою игру. Обвиняйте их чертовых родителей».
По своему жизненному опыту Ромеро, конечно, знал, как именно родители доводят детей до таких поступков. А теперь, будучи 31-летним мужчиной и имея своих детей, стал понимать, откуда в его играх появилось насилие и какой оно может оказать эффект. Он был шизанутым ребенком, который делал шизанутые игры, чтобы побороть ту физическую и эмоциональную шизанутость, с которой жил в детстве. Он любил жестокость в своих играх так же, как любил ее в комиксах про Мелвина. Без сомнения, насилие в играх повлияло на Ромеро: он кричал, матерился, ломал клавиатуры, но никогда не путал фантазию с реальностью. Он даже не знал, как стрелять из пистолета.
Но именно потому, что он разделял мнение о возможном реальном воздействии игр на детскую психику, он возлагал теперь на родителей больше ответственности. Равно как и его коллеги, Ромеро поддержал введение системы рейтингов. В конце концов, ответственность должны нести не разработчики игр и не политики, а родители. Именно им решать, позволяет ли возраст их ребенка играть в DOOM.
Однако после событий в школе «Колумбайн» Ромеро не торопился делиться своим мнением. На него бы не подали в суд, как на id, но зачем вообще что-либо говорить? Скажи что-нибудь журналистам – и они вылущат из твоих слов то, что им нужно, видоизменят это и подадут публике под нужным соусом. Только новых негативных откликов в прессе ему сейчас и не хватало.
Лавина сплетен и ругательств обрушилась в тот день, когда восемь разработчиков Daikatana, известных как «Восьмерка Ion», в ноябре 1998 года покинули Ion Storm, чтобы основать компанию Third Law. Для Ромеро это была двойная пощечина. Он чувствовал себя преданным Майком и униженным командой, которой доверял. Все это напоминало историю, некогда произошедшую с Элом Виковиусом. Только теперь уже Ромеро был боссом, которого подставили.
