Книга Юджин - повелитель времени. Книга 5. Любовные чары - Гай Юлий Орловский

Автомобиль боевиков пуст, так что вся команда оста­лась в доме, включая шофера. Мариэтта хотела поша­рить и в чужом багажнике (полицейская привычка все обыскивать), но я потащил к нашему припрятанному в тени и укромном месте.

— Пусть стоит!.. Это ошарашит и пустит на ложный след. Утренняя смена найдет трупы, вызовет руковод­ство. Но ничего не пропало, в полиции тоже тишина...

Она сказала зло:

— Намекаешь, у нас кто-то работает на них?

Я впихнул ее на правое сиденье, оно ближе, сам бы­стро обогнул машину и сел за руль.

— Успокойся, посиди смирно. Никаких намеков, но они точно проверят отпечатки пальцев. И если опреде­лят, что ты из полиции, решат, что работаешь на их конкурентов. А это значит, вовсе не нужно затевать тру­доемкий переезд, чреватый для бизнеса... Просто усилят охрану.

Она сказала решительно:

—Но я обязана доложить в участке!

—Доложи, — согласился я. — Но не прямо сейчас, а чуть позже...

—Ты что? Это нарушение!

—Давай сперва сделаем анализ, — посоветовал я. — А тогда и. А то как-то!..

—Тогда это нужно сделать быстро, — сказала она нервно, — иначе не просто вышвырнут из полиции, но будет что-то похуже. Надо ехать!

— Погоди, — попросил я. — Не может быть, чтобы сейчас не примчались еще. Эти не отвечают, значит, что-то пошло не так... А вообще-то мне наше время начинает нравится. Больших войн уже нет почти сто лет!.. Ну чуть меньше, но все равно рекорд. А эти пос­тоянно локальные конфликты... это же песня!.. Рань­ше в войнах гибли миллионы мирных жителей, да и сами солдаты воевали поневоле, они же мобилизо­ванные, зато сейчас везде только добровольцы! Люди, которым воевать нравится. Это не только деньги, деньги ерунда, а какой адреналин, какой кайф убивать, насиловать и грабить!.. Мы в самом деле сдела­ли мир лучше!

Она процедила зло:

—Издеваешься, гад? Или это у тебя такой странный юмор?

—Какой юмор? — изумился я. — Сейчас хочешь воюй, хочешь не воюй!.. А раньше была обязаловка. Сейчас же просто острая приправа к нашей вообще-то скучной жизни. У тебя скучная?

—Нет, — отрезала она. — Совсем не скучная!

—Еще бы, — сказал я с пониманием. — Ты две за­пасные обоймы с собой носишь, я видел. Наверняка кого-то уже убивала. Приятно, если честно?..Ты же к психоаналитику не побежишь? А если заглянешь к нему в кабинет, то чтобы похвастаться?

Она дернулась, даже пригнулась, хотя мы далеко и в темноте. Если и увидят, то решат, что парочка совоку­пляется тайком от ревнивых супругов, такие еще встре­чаются в нашем не до конца освобожденном от пред­рассудков мире.

Впереди блеснул свет фар, вскоре на большой ско­рости подлетели сразу два черных джипа. Выскочили четверо дюжих мужиков и сразу метнулись в здание.

— Успели, — сказал я с облегчением. — Давай подо­ждем чуть, пусть проверят и уедут. А то нас точно засе­кут.

Она прошептала:

—Может, надо было включить сигнализацию?

—А как объяснишь? — спросил я. — Сейчас они до­ложат руководству, те велят убрать трупы, выждут нем­ного, а когда ничего не произойдет, начнут спешно наращивать производство, пока конкуренты, заполу­чившие образец, не наладили свое, более дешевое...

Она посмотрела на меня искоса.

—Значит, все-таки снова трупы?

—Такова жизнь, — вздохнул я с честностью Тартю­фа. — Чем ближе к эре бессмертия, тем ожесточеннее схватки... К счастью, не при нем.

Она буркнула:

—Да, как всегда. Ничего, мы тебя прищучим. Слиш­ком уж ты уверенный...

—Раньше ты говорила, — напомнил я, — наглый.

—И сейчас говорю, — сообщила она. — Мерзкий и наглый.

—О, раньше только наглый, а теперь еще и мер­зкий...

—Я это уже говорила, — уточнила она, — просто ты, гад, не слушал. Тендерный шовинист!

Четверка копалась в здании долго, потом вынесли нечто в огромных пластиковых мешках, понятно, сно­ва вернулись в здание. Мариэтта, перенервничав, озяб­ла и начала поскуливать, я прижал ее к себе, сразу ощу­тив пробуждение альфа-питекантропа, защитника та­ких вот попискивающих.

Наконец все четверо покинули здание, умчались, а я выждал еще несколько минут, Мариэтта начала что-то громко говорить пьяным голосом, сделала вид, что оде­вается, нам же проезжать ярко освещенную полосу, пусть на камерах мелькнет ее полуобнаженное тело, что сразу снимет все вопросы.

Правда, отъехать далеко не удалось, она перестала прикидываться и агрессивно потребовала, чтобы я не позорил сиденье заслуженного полицейского автомо­биля гражданской жопой.

Пришлось припарковаться, поменялись местами, Мариэтта сразу отрубила автоводителя и повела маши­ну так же агрессивно, как только что разговаривала со мной.

Я вытащил один пакетик, надорвал краешек и вы­сыпал в рот, тут же запив водой из бутылочки. Мариэтта ахнула:

— Свинья, ты что делаешь?

— Второй оставим на анализы, — напомнил я. — А этот контрольный. Посмотрим, есть ли какие-то... нет, не ощущения, они уже, гадость редкостная, но хоть как-то действует?

Она протянула свободную руку ладонью вверх.

— Сюда.

Голос звучал непререкаемо, я вдохнул и опустил на ладонь второй пакетик.

— Видишь, я сотрудничаю с властью! Думала, загоню за пятьдесят тысяч долларов?

— Есть такие данные, — отрезала она сурово. — Лад­но, предположения. Но — веские. А что, мог загнать и за сорок?

— Но я же отдал!

— Под угрозой побоев, — напомнила она. — А это почти сопротивление, полусопротивление, можно ска­зать... Так что ты по-прежнему под наблюдением.

— Понятно, — сказал я с горечью. — Значит, снова будешь лягаться и стягивать одеяло?

— Точно, — подтвердила она. — А сейчас заскочим в нашу лабораторию. Отдам на анализ. А ты никуда не сбегай, это квалифицируется как сопротивление полиции!.. Иначе буду вынуждена приковать наруч­никами!

— Но хоть ужин ты приготовишь?

Она фыркнула.

— С какой стати? Ты должен доказать, что сотруд­ничаешь с полицией!