Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Джовелланос подняла руки, словно защищаясь от его слов:
— Ахилл, я...
— Да, да, ты все сделала для меня. Какая альтруистка! Запихнула мне в глотку вашего Спартака, хотел я того или нет, патентованную автономию по-домашнему. Я твой друг, Элис! Зачем ты так со мной?
Она какое-то время не сводила с него глаз, стоя в лучах умирающего света, а потом ответила холодным, злым голосом:
— Ух ты, а наш чертов вундеркинд и не в курсе? Почему бы тебе не провести пат-анализ или еще что-нибудь в том же духе?
А потом Элис развернулась и ушла.
СПАРТАК
«Ахилл, ты иногда такой кретин, что поверить невозможно.
Ты прекрасно знаешь, чем я рисковала, когда вчера тебе призналась. И ты знаешь, чем я рискую, отправляя тебе письмо, — оно автоматически удалится, но наши уроды могут просканировать что угодно, если захотят. И это часть проблемы, вот почему я вообще решилась тебе помочь.
Извини, что психанула. Просто разговор пошел немного не так, как я ожидала. Но у меня есть для тебя кое-какие ответы. Ты просто выслушай меня, ладно? Просто выслушай.
Я слышала, как ты говорил о доверии и предательстве, и, может, в некоторых твоих словах больше истины, чем мне хотелось бы. Но разве ты не понимаешь, что спрашивать тебя заранее не было никакого толку?
Пока на сцене Трип, ты не можешь дать ответа сам. Ты настаиваешь, что тут я ошибаюсь, талдычишь о судьбоносных решениях, которые принимаешь, о тысячах переменных, которыми жонглируешь, но, Ахилл, дорогой мой, кто тебе сказал, что свободная воля — это всего лишь какой-то сложный алгоритм?
Посмотри как-нибудь на танцующих пчел. Ты не поверишь, о чем они там говорят. Высота солнца, топографические приметы, отметки времени — они рисуют карты дорог к лучшим источникам еды в масштабе до сантиметра, и все это пару раз вильнув задом. Но делает ли это их свободными? Почему мы тогда ассоциируем пчел с монотонным трудом?
Посмотри на физику паутины. Черт, да взгляни, как собака ловит мяч, — это же баллистическая математика. В мире куча глупых животных, которые действуют так, словно жонглируют в уме дифференциалами третьего порядка, но это все лишь инстинкт. Не свобода. Даже не разум. И ты твердишь мне о какой-то автономности только потому, что можешь идти по дереву решений с парой десятков переменных?
Я знаю, что ты не хочешь терять объективности. Но разве порядочный честный человек — не страж самому себе, ты об этом не думал? Может, совсем и необязательно позволять им превращать себя в большой условный рефлекс. Просто ты сам хочешь этого, ведь потом ты ни за что не несешь ответственности. Так легко, когда не надо принимать решений самому. Это почти как наркотик. Может, ты на него подсел, а сейчас у тебя синдром отмены.
Ты ведь, наверное, даже не знаешь, что они на самом деле у тебя отобрали, правда? И не интересовался? Разумеется, ты читал все эти мотивирующие брошюрки о «служении общему благу» и выучил достаточно для прохождения тестов, но это же всего лишь обручи, прыгнул через них — и ты в новой налоговой группе. Ну в самом деле. Боже, Кайфолом, не пойми меня неправильно, ты — настоящий гений, когда дело касается симуляций и непараметрических показателей, но в реальном мире ты не сообразишь, что тебя хотят, даже если человек встанет на колени и расстегнет ширинку на твоих брюках. И тут я вполне серьезно.
В общем, то, что они украли, мы вернули. И я хочу тебе рассказать, что конкретно мы сделали, потому как невежество порождает страх, и все такое. Сам знаешь.
Ты в курсе насчет рецепторов Минского в лобных долях и что нейротрансмиттеры вины привязаны к ним, а ты воспринимаешь это как угрызения совести. Корпы создали Трип так: они вырезали из паразитов парочку генов, отвечающих за изменение поведения, и подправили их: чем более виноватым ты себя чувствуешь, тем больше Трипа закачивается тебе в мозг. Он связывается с нейротрансмиттерами, которые в результате изменяют конформацию и фактически забивают двигательные пути, а у тебя наступает паралич.
Между прочим, поэтому тебе так нравятся кошки. Чтобы перепрыгнуть на другого носителя, самая обычная токсоплазма превращает грызунов в любителей хищников. Ставлю сотню квебаксов, что до уколов ты не был таким жалким рабом Мандельброт, я права?
В общем, Спартак — это аналог вины. Он взаимодействует с теми же участками, что и Трип, но конформация у него немного другая, поэтому Спартак забивает рецепторы Минского, но больше не делает практически ничего. К тому же он распадается медленнее, чем обычные трансмиттеры вины, достигает более высокой концентрации в мозгу и в конце концов подавляет активные центры простым количеством.
В этом вся прелесть замысла, Кайфолом: выработка естественных трансмиттеров и Трипа не снижается, а потому через любую проверку ты пройдешь чистеньким. Даже анализ на более сложные формы даст положительный результат, ведь базовый комплекс по-прежнему с нами — он просто не может найти свободных рецепторов, за которые мог бы зацепиться.
Так что ты в безопасности. Честно. «Ищейки» — не проблема. Я не подвергла бы тебя опасности, Ахилл, поверь мне. Ты слишком много... Ты для меня слишком хороший друг, чтобы так тебя подставлять.
Такие дела. Я рискнула, а дальше все в твоих руках. Впрочем, если сдашь меня, знай: это твое решение. Как бы ты его ни рационализировал, какую-нибудь тупую длинноцепочечную молекулу ты винить больше не сможешь. Все ты, все — твоя свободная воля.
Потому воспользуйся ей и подумай обо всем, что ты сделал и почему, а потом спроси себя, действительно ли у тебя нет никаких моральных ориентиров. Неужели ты не смог бы принять всех этих жестких решений не отдавая себя в рабство кучке деспотов? Я думаю, смог бы, Ахилл. Ты порядочный человек, и тебе не нужны их кнуты и пряники. Я в это верю. И ставлю на это все.
В общем, ты знаешь, где меня искать. Знаешь, какой у тебя выбор. Можешь присоединиться ко мне или вонзить нож в спину. Выбор за тобой.
С любовью, Элис».
АФАЛИНЫ
По официальным данным, последний раз ее видели в Янктоне. Су-Сент-Мари приютился в восточном углу Верхнего озера. Прямая линия между двумя этими точками проходила через озеро Мичиган.
Лабин в точности знал, где надо разбить лагерь.
Сейчас Великие озера были уже не такими великими, дефицит воды в двадцать первом веке сократил их объем на двадцать пять процентов. (По мнению Кена, это была не такая уж большая цена за предотвращение войн за воду по всей планете.) Но Кларк была рифтером, а озера — по-прежнему глубокими и темными. К тому же находились прямо по пути. Спасаясь от преследования, любая амфибия была бы полной дурой, не воспользовавшись таким преимуществом.
Разумеется, любая амфибия с IQ выше комнатной температуры понимала, что именно там ее станут поджидать враги.
Кен стоял в четырехстах метрах от северного берега Мичигана. Непрерывная кромка промышленной прибрежной зоны тянулась от Уайтинга до Эванстона, едва видимая между сушей и водой: темные широкие полосы старой грязи, которые сходили за береговую линию там, где не надо было заходить на глубину.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
