— Понятно, понятно. Есть счета за границей?
— У фирмы?
— У фирмы.
— Есть банковский счет в Англии. Он абсолютно легален.
— Это мы проверим. Еще?
— Все. Только счета в российских банках.
— Хорошо. Мне нужны все документы.
— Да, конечно.
Анна встала из-за стола и подошла к несгораемому шкафу, стоящему в углу офиса, где хранилась вся информация о сделках, договорах, банковских счетах.
— Кстати, ваш компьютер мы тоже с собой прихватим, — сказал Дмитраков.
— Зачем? — удивилась Анна.
Дмитраков только улыбнулся, демонстрируя Анне пожелтевшие от табака зубы.
Обыск длился больше четырех часов. Анна видела испуганные, вопрошающие лица сотрудников, проходящих через ее кабинет. Были изъяты все бумаги из отдела продаж, бухгалтерии, даже из отдела по связям с общественностью. Дмитраков пообещал вернуть документы приблизительно через неделю, как только все будет тщательно проверено и просчитано.
После ухода Дмитракова и омоновцев в офисах компании не осталось и следа от былого порядка. Анна, совершенно разбитая и растерянная, как и все сотрудники, принялась собирать разбросанные бумаги, ручки, пустые картонные папки. Она не сразу услышала телефонный звонок. Когда все-таки сняла трубку, то услышала голос Лариски:
— Ань, к тебе тут делегация собирается. Будь готова.
— Какая еще делегация?
— Аллочка подсуетилась. Не терпится узнать, что происходит.
— Понятно. Спасибо.
Алла и еще несколько сотрудников вошли в офис Анны минут через пять. Они остановились на пороге и подождали, пока Анна, укладывающая ненужные бумаги в корзину для мусора, заметит их.
— Добрый день, — поприветствовала Анна вошедших.
— Здравствуйте, Анна Николаевна, — защебетала Алла. — Мы все ужасно обеспокоены сегодняшним обыском. У нас забрали все документы. Анна Николаевна, мы хотим знать, что это было. Вы наверняка в курсе. Вы же чаще, чем все другие, в последнее время общались с руководством.
Анна сделала вид, что не заметила подтрунивания. Она подумала о том, что скрывать арест Павла было бы бессмысленно. Рано или поздно об этом все равно станет известно, и поэтому будет лучше, если первой сообщит она.
— Павла Андреевича задержали сегодня из-за небольшого недоразумения, — сказала Анна. — Но в ближайшее время он снова приступит к своим обязанностям.
Сотрудники стали переглядываться, перешептываться.
— За что его задержали? — спросила Алла.
— Я же сказала — недоразумение. Вам не стоит беспокоиться, пожалуйста, продолжайте спокойно работать.
— Это все, что вы можете нам сообщить?
— Я сказала вам все, что знала сама.
— Понятно. — Алла закусила губу. — Что ж, и на этом спасибо. Идемте спокойно продолжать работать.
Алла первой вышла за дверь, а за ней и остальные. Через полчаса, когда Анна уже навела в офисе порядок, ей на стол легли два заявления: от Аллы и ее помощника. Заявления с просьбой об увольнении. А вслед за этим раздался телефонный звонок.
— Алло, — устало сказала Анна.
— Добрый день. Меня зовут Ольга Смирнова. Журналист газеты «Московский комсомолец». Нам стало известно, что президент вашей фирмы арестован сегодня утром, а в ваших офисах проводился обыск. Мы хотели бы знать, с чем это связано. Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
— Нет, извините, — резко сказала Анна, судорожно соображая, что она должна говорить.
— Почему?
— Простите, но пока мы не готовы к общению с прессой.
— Но…
— Всего доброго. Извините. — Анна положила трубку.
Последующие полчаса «Всего доброго. Извините» ей пришлось повторить раз пятнадцать. Телефон непрерывно звонил, и бесконечная череда репортеров, журналистов, корреспондентов задавала Анне один и тот же вопрос, но в разных интерпретациях. И Леонид Бровкин подтвердил, что пока не стоит делать никаких заявлений для прессы. Павла отпустят в ближайшее время в любом случае, и тогда он сам будет общаться с журналистами. Возможно, что это дело нужно будет придать огласке, чтобы показать беспредел властей.
Анна пришла домой, когда часы уже показывали девять.
Нянечка и Наташка пили чай с конфетами на кухне, и Наташка бросилась Анне на шею, как только та вошла в квартиру.
— Мамочка!
— Здравствуй, солнышко. Как у тебя дела?
— Хорошо. А ты почему так долго?
— Было много работы.
Анна прошла на кухню. По встревоженному взгляду нянечки она поняла, что та уже все знает. Видимо, газеты или телевидение все-таки выплеснули часть информации.
— Мама, а где дядя Паша? Он пообещал, что сегодня научит меня играть в морской бой.
— Дяде Паше пришлось срочно уехать в командировку.
— Понятно, — разочарованно протянула девочка. — А когда он вернется?
— Скоро. Очень скоро.
— Анечка, можно вас на одну минутку? — спросила няня.
— Да, конечно. Посиди здесь, солнышко.
— Я хорошо себя вела, — торопливо сказала Наташка.
— Я знаю.
Анна поцеловала дочку в щеку и вышла за няней в соседнюю комнату.
— Аня, что ж это делается-то?! — воскликнула няня. — Это правда, что Павла арестовали?
— Правда, — тихо сказала Анна.
— Бог ты мой! А я как услышала, прямо ушам своим не поверила. Быстро телевизор выключила, чтобы Наташка не видела. Анюта, а что случилось-то? Почему?
— Произошла ошибка. Скоро все выяснится.
— Я так и подумала, что ошибка. Ну не может Павел Андреевич преступником оказаться. Он такой хороший человек. Дай бог, чтобы все хорошо закончилось. Я за него молиться буду.
— Спасибо. Спасибо вам большое.
Анна не могла спать. Она положила с собой в кровать Наташку, чему та была несказанно рада, гладила ее шелковые волосы и беззвучно плакала. Ей казалось, что больше она не сможет бороться. Что не выдержит всего, что свалилось на нее.
Осокин, уже достаточно захмелевший, в очередной раз наполнил рюмки. Водки в бутылке «Смирновки» осталось на палец. Он сиял улыбкой, глаза, полуприкрытые веками, лукаво смотрели на собеседника. Олег поднял рюмку:
— Ну что, за нового президента!
— За нового президента, — согласился Матвей Головин и дотронулся своей рюмкой до рюмки Олега.
Они выпили водку и закусили солеными огурчиками, заботливо нарезанными и выложенными в форме цветка на тарелке. Об этом побеспокоилась Алина.
