— Эмма! — снова воскликнул Кейс, подбежав к ней. — Я же просил тебя не приходить.
— Фредерик, я не могла оставаться в стороне. Я…
У нее перехватило дыхание от вида стонавших жалких существ, протягивавших руки и корчившихся от голода. Она с ужасом взирала на голых, грязных и покусанных паразитами людей с бородами до груди; забытых, бездомных, попавших в тюрьму за кражу хлеба или кошелька, моливших о пище, воде и пощаде.
Джереми быстро освободил для леди место, и Кейс помог ей сесть. Фредерик крепко сжал ее ладони и еще раз упрекнул за то, что она пришла. Но добавил, что рад ее видеть.
Эмма Венэйбл была второй причиной, по которой Кейса должны были повесить.
Он не знал ее до прошлого года, хотя она и являлась от рождения одной из александрийцев. Общество насчитывало несколько тысяч членов, которые жили по всему миру — некоторые даже в Америке, — поэтому было невозможно перезнакомиться с каждым. Он встретил ее на похоронах. Ее родители погибли от рук разбойника, остановившего их карету на сельской дороге и потребовавшего жизнь или кошелек, а в итоге забравшего и то и другое. Его поймали и повесили на перекрестке в ближайшем городе, он провисел там несколько недель в качестве устрашения для остальных грабителей.
После этого Фредерик виделся с ней довольно часто, и из их дружбы расцвел нежный цветок любви. Они хотели пожениться, но его арестовали.
Потому что кто-то еще положил на нее глаз.
Эмма Венэйбл происходила от рыцаря Аларика, поэтому пользовалась большим уважением среди александрийцев и была завидной невестой. Кейс подозревал, что Дезмонд Стоун, человек, подставивший его и засадивший в это жуткое место, вынашивал скрытые планы: не просто стать создателем охранной системы Морвена, а управлять орденом, используя растущее богатство и власть для удовлетворения своих амбиций. Хотя александрийцы придерживались демократии и все считались равными, нельзя было отрицать тот факт, что у Стоуна была потрясающая родословная, восходившая к верховному жрецу Филосу. По этой причине многие александрийцы подчинялись ему. Женившись на Эмме, Стоун создал бы что-то вроде королевской семьи внутри ордена, потому как жрецы и жрицы, служившие в древней Библиотеке, всегда были членами египетской царской династии.
Кейс боялся, что теперь, когда он убран с дороги, Дезмонд Стоун чарами или силой заставит сиротку Эмму выйти за него замуж.
Джереми наблюдал за парочкой, не сводя глаз с бледного овального лица молодой леди, изящных локонов, выглядывавших из-под ее капора, и понял, что отчаянно хочет, чтобы это прекрасное создание оказалось сестрой Кейса.
— Фредерик, дорогой, какое кошмарное место! Я не смогу жить с мыслью о том, что ты находишься здесь.
Эмма ничего не знала о предательстве Стоуна, не знали об этом и александрийцы. Ведь если бы Фредерик рассказал им, что его арест и приговор были делом рук Дезмонда, это привело бы к расколу в обществе, разделению его на фракции, людям пришлось бы выбирать, подозревать друг друга и враждовать с бывшими друзьями. Ради сохранности ордена Фредерик Кейс собирался забрать этот секрет с собой на помост виселицы.
Эмма крепко сжала его руки.
— Давай поженимся, здесь, прямо сейчас, немедленно.
— Я не стану делать тебя вдовой и не позволю произносить священные клятвы в этом проклятом месте.
Джереми внезапно увидел Кейса в другом свете, нежели вчерашней ночью. Он не был потерянным, оставшимся без друзей беднягой, каким его считал Джереми. Когда Кейс сказал, что никто не придет, Джереми решил, что у него нет хороших знакомых, но он и представить себе не мог, что тот сам попросил их не навещать его. Друзья Джереми держались от него подальше по собственной воле.
Теперь Джереми призадумался. Он считал себя приятным человеком, которого всегда радушно встречали, куда бы он ни пришел, и приглашали на лучшие приемы. Но впервые он видел людей, которые не были его друзьями, хотя он считал их таковыми. Раньше он не особо беспокоился об этом, говоря себе, что не винит их. Какое безотрадное занятие — навещать кого-то в тюрьме. Однако похоже, что для прекрасной Эммы это не имело никакого значения.
Из-за этого Джереми стало как-то не по себе.
— Дорогой, — говорила Эмма, — Гораций Бэбкок обратился напрямую к министру внутренних дел с прошением о помиловании.
— Я знаю. Я надеялся, что его уже рассмотрят к сегодняшнему дню. Но не бойся, меня скоро освободят. Но до этого, Эмма, я должен разработать мой план для охраны Морвена.
— Но времени не осталось! Дезмонд Стоун уже на Морвене, проводит последние приготовления для выполнения своего проекта.
— Эмма, никогда не поздно. Пока я дышу, я не позволю Стоуну осуществить его варварские планы. Обещаю тебе, что найду гуманный способ защитить Библиотеку.
— Когда ты был в суде, Фредерик, они не поняли тебя! И как храбро ты отказался раскрыть нашу тайну.
В этом для Фредерика был билет к свободе: ему достаточно было рассказать, почему он произнес слова, звучавшие как измена, но на самом деле не являвшиеся ею. Однако подобное объяснение неминуемо выдало бы существование и цель их ордена.
Как же посмеялась над ним судьба-злодейка! Ему было поручено задание: обезопасить их коллекцию от воров и шпионов. Однако единственный способ выполнить это задание означал раскрыть существование самой структуры, которую он должен был охранять!
Когда прозвенел колокольчик, извещавший посетителей о том, что время свиданий закончилось, Фредерик передал Эмме список необходимых ему вещей, и на следующее утро она появилась, держа в руках чертежную бумагу и его инструменты, а также еду, покрывала и сменную одежду для Фредерика. Она провела с ним весь день, поднося вареные яйца, свежий хлеб и эль. Она принесла игральные карты, книги и слухи, чувствуя себя как дома на небольшом уголке Джереми Лэмба их вонючей тюремной камеры, не снимая капор и перчатки, словно пришла с визитом к людям высокого положения в обществе, пока Фредерик расчищал место для своей работы. Они оба знали, что министр внутренних дел мог в любой момент пересмотреть решение суда и Фредерик вышел бы на свободу, потому что александрийцы были богатыми людьми с хорошими связями. Пока Фредерик чертил пробные планы, Эмма болтала о новом скандальном танце, который был завезен из Вены и теперь покорял Британию.
— Представь, что мужчина и женщина целых четыре минуты обнимаются посреди переполненного танцевального зала! Но я очень хотела бы сама попробовать станцевать вальс. Возможно, после того как ты выйдешь отсюда, Фредерик.
Все это время Джереми наблюдал за ними. И то, что он увидел в глазах Эммы, когда она смотрела на Кейса, было большим, чем любовь: уважение и восхищение, почти преклонение, словно Фредерик Кейс был ее богом. И Джереми Лэмб с горечью осознал, что сам он ни для кого не был богом, даже для собаки.
Когда распахнулась зарешеченная дверь и вошел тюремный священник, Фредерик Кейс чуть не упал в обморок от страха. Каждое утро он просыпался с мыслью, что оно будет для него последним, а каждую ночь засыпал, думая, что уже не увидит солнечный свет. И вот священник явился отпустить его грехи!
