Но в последние несколько недель это происходит по-другому. Теперь мы действительно разговариваем. Я рассказываю Филис все, о чем мы с Вами говорим на каждом сеансе. Фактически она ждет моего возвращения у двери и становится нетерпеливой, когда я откладываю рассказ, – например, предлагаю подождать до обеда.
– Что именно ее больше всего интересует?
– Почти все. Я говорил Вам, что Филис не любит тратить деньги – она предпочитает распродажи. Мы шутим насчет того, что получаем двойную терапию за одинарную цену.
– Ну что ж, я рад такой сделке.
– Думаю, наиболее важным для Филис было то, что я рассказал ей о нашем обсуждении моей работы, о том, как я разочарован, что не сделал большего с моими способностями, что посвятил жизнь зарабатыванию денег и никогда не задумывался о том, что я могу дать миру. Это ее очень потрясло. Она сказала, что если это верно в моем случае, то тем более верно для нее – она прожила абсолютно эгоцентричную жизнь, никогда ничего не делала для других.
– Она много сделала для Вас.
– Я напомнил ей об этом. Вначале она поблагодарила меня за эти слова, но позже, обдумав их, сказала, что не уверена – возможно, она помогала мне, а может быть, в каком-то смысле стояла у меня на пути.
– Как это?
– Она упомянула все, о чем я Вам рассказывал: как отвадила от дома всех друзей, как отказывалась путешествовать и отучила от этого меня – я когда-нибудь говорил Вам об этом? Больше всего она сожалеет о своей бездетности и о своем отказе много лет назад лечиться от бесплодия.
– Марвин, я поражен. Такая откровенность, такая искренность! Как вы оба добились этого? О таких вещах тяжело говорить, правда, тяжело.
Он продолжал рассказывать о том, что Филис заплатила за свое понимание – она стала очень набожной. Однажды ночью он не мог заснуть и услышал какой-то шепот из ее комнаты. (Они спали в разных комнатах из-за его храпа.) Марвин тихонько подошел и увидел Филис стоящей на коленях у постели и повторяющей одну и ту же молитву: «Матерь Божья защитит меня. Матерь Божья защитит меня. Матерь Божья защитит меня».
Эта сцена сильно подействовала на Марвина, хотя ему и трудно было это сформулировать. Думаю, он был переполнен жалостью – жалостью к Филис, к себе, ко всем маленьким людям, у которых не осталось надежды. Думаю, он понял, что ее молитва была магическим заклинанием, защитой против ужасов жизни.
Наконец, ему удалось в ту ночь заснуть, и он увидел сон:
В большой, полной людей комнате на пьедестале стоит статуя женского божества. Она похожа на Христа, но одета в развевающуюся светло-оранжевую одежду. В другом конце комнаты находится актриса в длинном белом платье. Актриса и статуя меняются местами. Каким-то образом они меняются платьями, статуя спускается вниз, а актриса поднимается на пьедестал.
Марвин сказал, что в конце концов понял: сон означал, что он превратил женщин в богинь и верил, что будет спасен, если ублажит их. Вот почему он всегда боялся гнева Филис, и поэтому, когда был встревожен, испытывал такое облегчение от ее сексуальных ласк.
– Особенно оральный секс, – кажется, я говорил Вам, что когда я в панике, она берет мой пенис в рот и все мои неприятные чувства сразу рассеиваются. Это не секс – Вы всю дорогу об этом твердили, и теперь я понял, что это правда, – мой пенис может оставаться совершенно мягким. Это просто означает, что она полностью принимает меня и я становлюсь частью ее.
– Вы действительно наделили ее магической силой – как богиню. Она может исцелить Вас простой улыбкой, прикосновением, тем, что принимает Вас в себя. Не удивительно, что Вы прилагаете столько усилий, чтобы не расстроить ее. Но проблема в том, что секс превратился в нечто медицинское – даже больше того – секс становится делом жизни и смерти, и Ваше выживание зависит от слияния с этой женщиной. Не удивительно, что секс стал вызывать трудности. Он должен быть любовным, радостным действием, а не защитой от опасности. С таким отношением к сексу любой – включая меня – имел бы проблемы с потенцией.
Марвин достал записную книжку и написал несколько строк. Несколько недель назад я был раздражен, когда он впервые начал делать заметки, но он так успешно прогрессировал, что я стал уважать все его мнемонические средства.
– Давайте проверим, правильно ли я понял. Согласно Вашей теории, то, что я называю сексом, часто не есть секс, – по крайней мере, не хороший секс, – а просто способ защитить себя от страха, особенно от страха старения и смерти. И когда у меня не получается, то это не потому, что я потерял сексуальность как мужчина, а потому, что я жду от секса того, что он не может дать.
– Точно. И тому много доказательств. Это сон о двух могильщиках и трости с белым наконечником. Это сон о грунтовых водах, размывающих Ваш дом, который Вы пытаетесь спасти, пробурив гигантскую скважину. Это чувство физического слияния с Филис, которое Вы только что описали, – замаскированное под секс, но, как Вы заметили, не являющееся сексом.
– Итак, есть две проблемы. Во-первых, я жду от секса того, что он не в силах мне дать. Во-вторых, я наделил Филис почти сверхъестественной властью исцелять или защищать меня.
– И все это прошло, когда Вы услышали ее повторяющуюся отчаянную молитву.
– Именно тогда я понял, как она уязвима, – не Филис только, а все женщины. Нет, не только женщины, а все вообще. Я делал то же самое, что и Филис, – надеялся на магию.
– Итак, Вы зависите от ее силы, защищающей Вас, а она, в свою очередь, умоляет о защите с помощью магического заклинания, – посмотрим, с чем же это Вас оставляет.
– Есть еще кое-что важное. Посмотрим на все это с точки зрения Филис: если она из любви к Вам принимает роль богини, которую Вы на нее возложили, подумайте, как влияет эта роль на ее собственные возможности роста. Чтобы оставаться на своем пьедестале, она никогда не должна говорить с. Вами о своей боли и своих страхах – или до сих пор не должна была.
– Постойте. Дайте мне записать. Я собираюсь объяснить все про Филис, – Марвин торопливо записывал.
– Так что в каком-то смысле она следовала Вашим невысказанным желаниям, когда скрывала свои слабости и притворялась более сильной, чем на самом деле. Я подозреваю, что это одна из причин, по которой она вначале отказалась от терапии, – другими словами, она поддерживала Ваше желание, чтобы она не менялась. Я также подозреваю, что если Вы спросите ее теперь, она сможет прийти.
– Ну и ну, мы и в самом деле настроены на одну волну. Мы с Филис уже обсуждали это, и она готова с Вами поговорить.
Теперь к терапии подключилась Филис. Она пришла вместе с Марвином на следующий сеанс – привлекательная, милая женщина, которая усилием воли преодолела свое смущение и на нашем сеанса втроем была смелой и откровенной.
Наши догадки насчет Филис оказались близки к истине: она часто вынуждена была скрывать свое чувство слабости, чтобы не разочаровывать Марвина. И, конечно, она должна была быть особенно заботливой, когда он был расстроен – в последнее время это означало, что она должна была быть заботливой почти постоянно.
