Пятница, 13 июня
В 4 часа ночи холодильник разбудил меня и металлическим голосом сообщил, что у меня скисло молоко.
Вечером забрал Георгину из аэропорта Восточного Мидлендса. Она прилетела из Дублина, где проводила семинар для турфирмы на тему «Выездные мальчишники и девичники».
Поздно ночью мы отправились в магазин «АСДА», купили манго, шампанское, хлеб, сыр и средство для чистки унитаза.
Суббота, 14 июня
Сегодня утром обсуждали с Георгиной, как донести до Маргаритки, что нам известно о ребенке-призраке.
Решили вдвоем поехать в Биби-на-Уолде и дать ей возможность сказать правду. Однако, пока мы одевались, зазвонил телефон. Это был Умник.
– Адриан, у меня плохая новость. Боюсь, Маргаритка потеряла ребенка, это случилось в поездке.
Голос был ужасно печальный, и у меня не хватило духу вправить ему мозги. Вместо этого я сказал:
– Не переживай, ты еще осчастливишь ее кучей ребятишек, Умник.
Потом мы с Георгиной поехали в «Цветочный уголок» и купили для Маргаритки букет. Георгина строго указала цветочнице:
– Только, пожалуйста, не превращайте букет в блин.
К цветам я приложил открытку:
Дорогая Маргаритка, не хочется верить в то, что произошло. Как печально. С любовью, Адриан.
Воскресенье, 15 июня
День отца.
У сэра Гилгуда нынче самый настоящий День отца – сегодня утром мимо моего балкона проплыло семь лебедят.
– Страшны как смертный грех, – заметил я.
– В детстве я тоже была страшилищем, – отозвалась Георгина. – А в придачу Нетта требовала, чтобы мы сами вязали себе школьные джемперы с девизом «Не могу платить – не буду платить». Меня всегда вышвыривали из автобуса.
Я спросил, что это была за школа.
Частная школа под управлением анархистов, ответила Георгина.
Днем везу Георгину в Свинарники, чтобы представить ее родителям в новой роли – моей любовницы.
Сообщение от Гленна из Ирака:
Поздравляю с Днем отца, открыток в магазинах нет, магазинов тоже нет.
От Уильяма ничего.
Позволил Георгине сесть за руль, и она доставила нас в Свинарники. Водит она по-лихачески, но аккуратно.
– Раньше я терпеть не могла деревню и нервничала, когда ноги не ощущали асфальта. Но здесь мне очень даже нравится.
Под «здесь» она имела в виду пологие склоны Западного Лестершира и тенистые проселки, которыми мы ехали.
Мы вылезли из машины. Мама со Зверем тут же бросили работать и обернулись в нашу сторону, а тут и отец вышел из трейлера и тоже уставился на нас. Навстречу во весь опор уже несся Иван, он с разгону воткнулся в Георгину и перепачкал ее стильные камуфляжные штаны. Но Георгина, похоже, не обиделась.
Сначала она с трудом ковыляла по полю на каблуках, а потом скинула туфли и помчалась прямиком в распростертые объятия мамы.
Мама тут же утащила Георгину осматривать реконструированные свинарники, а я вручил отцу подарок – «Гольф для кошек» Алана Корена.[72]Вполне любопытная с виду книга – с котом, свистком и свастикой на обложке.
– Она очень занятная, – сказал я. – Обхохочешься.
Отец недовольно проворчал:
– Адриан, сколько раз тебе повторять, что мне не нужна вторая книга. У меня уже есть одна. После «Чайки по имени Джонатан Ливингстон» любая другая книга уже ни к чему.
Голос его дрогнул, так всегда бывает, когда речь заходит о Ливингстоне.
– Чайка Джонатан дошел до предела, Адриан. И это его убило.
Мы разрезали маленький пирог «День отца» от «Мистера Киплинга», который купили по дороге. Я пригласил к столу Зверя, но мама шепнула мне:
– Он сегодня немного не в себе, Адриан. Бедняга не знает, кто его отец.
Когда мы собрались уходить, мама опять зашептала мне на ухо:
– Она прелесть, Адриан. Постарайся ее не упустить. Разговаривай с ней побольше, говори, что она самая красивая на свете, дари ей цветы.
Понедельник, 16 июня
Отвез Георгину к лондонскому поезду. Она организует благотворительный обед для Королевского национального института помощи слепым.
Позвонил Гленн!
Я едва узнал его голос. Спросил, что там за хлопки на дальнем плане.
Он без всякого выражения ответил:
– Фейерверк, папа.
Потом спросил, видел ли я когда-нибудь мертвеца. Я ответил, что нет, не видел. Тогда Гленн проговорил:
– А я видел.
Последовала довольно долгая пауза. Мне так много хотелось сказать ему что я его люблю и прошу прощения за то, что бросил его, когда он был ребенком. Но вместо этого я сообщил, что послал им с Робби книги, так что пусть ждут посылку.
Он сказал:
– Честно говоря, папа, у нас здесь не так много времени на чтение, а я хотел попросить тебя кое о чем. Ты не мог бы сходить в магазин, где продаются армейские излишки, и купить мне и Робби две пары американских армейских ботинок «Атлама» вместо книг? Ты их сразу узнаешь – подошва похожа на плитку шоколада «Дэри милк». У меня девятый размер, у Робби – десятый. Просто когда мы стоим на броневиках, британские ботинки плавятся на жаре и разваливаются.
Пообещал завтра же купить.
Гленн сказал, что Робби выучил одно стихотворение наизусть. Я спросил, какое именно.
– Я сейчас тебе его дам. – И Гленн закричал в сторону:
– Робби, Робби, иди сюда, прочти стих моему папе.
А Робби крикнул в ответ:
– Нет!
И Гленн сказал уже в трубку:
– Он дико стесняется.
Прежде чем попрощаться, Гленн поблагодарил за карточки с арабскими фразами, они им очень помогли. И добавил, что непременно напишет мистеру Карлтон-Хейесу, как только будет время.
Вторник, 11 июня
Купил две пары армейских башмаков, расплатился карточкой «ВИЗА», отдав 125 фунтов. Набил ботинки нетающими детскими сладостями из магазина «Вулвортс».
Георгине я про свои сумасшедшие долги ничего не сказал. Так что она считает, что 500 фунтов за дамскую сумочку – сущий пустяк.
Вторник, 11 июня
АА неоднократно меня выручала: как-то раз у меня кончился бензин на Бодминском болоте, а однажды я стал причиной жуткого хаоса, когда запер ключи в машине на Старой Комптон-стрит и помешал карнавальному шествию секс-меньшинств, а еще у меня раз сто отсыревали свечи и я посылал сигнал SOS, обращенный АА. Но сегодня АА превзошла сама себя: от нее пришло предложение о специальной карточке «ВИЗА» Автомобильной ассоциации.
