Книга Отчаянные - Билл Болдуин

— Ну, это не везде, — вздохнул Уильямс. — Впрочем, я здесь вообще практически ни при чем — Джилл Томпкинс сама вытянула это. Все, что пришлось сделать мне, — это выставить взашей ее предшественника, засранца из КМГС. Признаюсь, сделал это с огромным удовольствием.

Подняв облако возмущенных гравитонов, мы затормозили у огромных бронированных ворот ангара, выбрались из глайдера и поспешили на смотровую площадку, вырубленную в скальном массиве в нескольких иралах выше линии прилива. За всеми своими делами я даже не заметил, какое прекрасное стояло утро: с моря веял свежий ветер, по небу бежали пухлые облачка, морские птицы гонялись друг за дружкой. Вдали, оставив за собой два длинных пенных следа, оторвалась от воды пара «Звездных Огней». Когда бы не следы разрушений — и десятки обгоревших полузатопленных остовов в акватории, — это мгновение вполне могло бы стать одним из тех, когда забываешь о том, что вокруг бушует война. Увы, передо мной стояло слишком много проблем, чтобы сполна насладиться этим мгновением.

— Вам что-нибудь известно об этих людях? — спросил я.

— Ничего, — с усмешкой признался Уильямс. — Если не считать того, что я чертовски рад тому, что они здесь.

По опыту я ожидал их через год, что дало бы нам пару месяцев на то, чтобы подготовиться к их встрече.

— Угу, — согласился я. — Я тоже представлял это себе примерно так.

— Ну, не знаю уж, что такого вы сотворили там, на Авалоне, но это здорово ускорило события, — заметил Уильямс. — Сначала ко мне принесся, высунув язык, один из парней с КА'ППА-связи, размахивая депешей от этого полковника Андерсона — вы упоминали это имя на совещании, а потом — бац! — две эскадрильи из… как там ее… пятьдесят шестой истребительной группы, да еще транспорт, под завязку набитый запчастями, и то, и другое в полудне пути от нас. — Он рассмеялся. — Ну, должен признаться, нам пришлось пошевелиться немного. Подготовили тридцать три причальных места — всего шестнадцать пирсов. Похоже, их корабли не маленькие, если к одному пирсу становится не больше двух, а уж их «малый транспорт» так и вообще влезает только один.

— А мне интересно, с чего это они назвали истребители «Василисками», — сказал я, нахмурившись. — И еще одно: кто такой этот полковник Андерсон? Какое вообще отношение имеет тип из сухопутных войск к звездолетам?

— Я наводил справки, — пояснил Уильямс. — Насколько я понял, у карескрийцев вообще нет флота — во всей Империи имеется только один, наш Флот, а они сохраняют какое-то подобие независимости. Поэтому организационно они относятся к Экспедиционному Корпусу. — Он усмехнулся. — Выходит, они формально подчиняются старине Хагбуту с Авалона, но поскольку тот ходового кристалла от штурвала не отличит, они фактически предоставлены самим себе.

Я закатил глаза. С первых моих лет на Флоте судьба не раз сталкивала меня с генералом (засл.) Гастуджоном Хагбутом, Хтм. И.В.А., К.О.Ж., Имперский Экспедиционный Корпус. Я надеялся, что наша с ним прошлая встреча окажется и последней, но… Что ж, может, на этот раз мне еще повезло. Тут в небе раздался жуткий грохот.

— Пресвятая матерь Вута! — вскричал Уильямс. Я и этого не успел сказать. Пара за парой с неба посыпались самые устрашающие корабли, которых мне только приходилось видеть: шумные, каплеобразные, с плоским дном. Они совершенно не походили на элегантные стремительные «Звездные Огни» или на угловатые боевые суда облачников и торондцев. Похоже, это и были обещанные «Василиски». Широкие массивные мостики напоминали угрожающе сдвинутые брови; по бортам и на днище громоздились массивные орудийные башни. Больше всего они напомнили мне тяжелые грузовики, да и маневрировать они, похоже, могли примерно с тем же изяществом. Даже если этой цели служили у них по несколько маневровых двигателей (не может же нечто, столь массивное, обходиться всего одним!), сомнительно, чтобы виражи и горки давались им легко. Впрочем, несмотря на внешность, большие серебристые машины выполнили последний разворот и устремились к посадочной прямой с неожиданной для таких туш — а также для предполагаемой неопытности экипажей — легкостью. Что ж, по крайней мере искусством группового пилотажа эти карескрийцы явно овладели!

Последним посадку совершил транспортный корабль с запасными частями — еще одна машина, создатели которой безжалостно пожертвовали всем, включая красоту, ради эффективности. Когда она вырулила с полосы и замерла, вдавив в водную гладь отпечаток своей гравитационной подушки, я повернулся к Уильямсу.

— Ну и что скажете? Уильямс пожал плечами.

— Я, конечно, не рулевой, — сказал он, — но эти их «Василиски» достаточно велики. Как-то это скажется в бою?

— Не знаю, — признался я, оглянувшись на акваторию порта — карескрийцы уже перестроились по четыре в ряд и устремились в нашу сторону. — Черт, им потребуется отменная маневренность, если они надеются тягаться с облачниками… и выжить, чтобы рассказать об этом.

Первая четверка свернула к открытым воротам ангара; швартовые команды уже выбрались из люков на скользкие от морской пены палубы и хлопотали у оптических клюзов в своих тяжелых защитных рукавицах и магнитных башмаках. Движения их были профессионально-уверенными. Уильямс сказал что-то в срой коммуникатор, и по гавани, прокатился оглушительный грохот салюта из пятнадцати орудий, соответствующего рангу капитана. Мгновение спустя разлагатели верхних башен головной четверки «Василисков» развернулись вертикально вверх, и берег содрогнулся от залпа двадцати стволов — приветствия контр-адмиралу, то есть мне.

— Признаюсь, по крайней мере вид у них впечатляющий, — заметил Уильямс.

— Будем надеяться, что и в бою он останется таким же, — добавил я.

Спустя считанные мгновения первая четверка поравнялась с нами. На борту каждого «Василиска», сразу за бортовой башней-спонсоном красовалась карескрийская эмблема: Имперская Комета на фоне красно-белого полосатого знамени. Зажав уши от нестерпимого грохота, я поднял взгляд на мостик ближнего ко мне корабля — черт, да там сидела целая толпа народа! Один из них помахал нам рукой-. Того, что располагалось ниже гиперэкранов, я, конечно, не видел, но и так похоже было, что команда размещалась на мостике прямо-таки в царских условиях по сравнению с нашими «Звездными Огнями». Конечно, в условиях боя комфорт — понятие относительное. На мой взгляд, наиболее комфортно себя чувствуешь, когда всыпал противнику по первое число, а сам возвращаешься на базу по возможности невредимым.

Наполовину оглохнув, мы стояли на смотровой площадке до тех пор, пока все тридцать два боевых корабля, а за ними с иголочки новый транспорт не миновали ворота ангара. Только после этого мы нехотя вернулись в то, что осталось от штаба, к миллиону ожидавших нас там вопросов. Черт, теперь их сделалось уже миллион тридцать два…