Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Куда мы едем? – спросила Лена, обратив внимание на то, что они свернули с кольцевой на какую-то периферийную трассу.
– Ко мне домой…
Лена удовлетворенно кивнула и вновь погрузилась в свои абстрактные думы.
Путь до дома Сергея занял много времени: Лена успела мысленно дать пространное интервью на тему льготного налогообложения одному тележурналисту и сварить фасолевый суп, который уже лет десять не готовила… Когда машина подкатила к высокому забору, окружавшему двухэтажный особняк, Лена собралась переключиться на думы о целесообразности разведения стручковой фасоли на своем приусадебном участке…
– Приехали, – сообщил Сергей, оторвав Лену от спасительных мыслей. – Пойдемте, дамы…
Он вылез из салона, помог выбраться Лене, потом подал руку Ане, и они втроем вошли сначала в ворота, затем в дом.
В холле было прохладно, и первым делом Сергей разжег камин, затем, когда дрова занялись, подошел к Лене, опустился рядом с ней на колени, взял ее руки в свои большие ладони, прижал их к груди.
– Я понимаю, что ты страдаешь, – проникновенно начал он, перемежая свои слова легкими поцелуями в костяшки ее пальцев, – я понимаю, что тебя сейчас трудно утешить, – его горячие губы переместились на тыльную сторону ее ладони, – но хочу сказать – не всегда теряя близкого, мы остается в одиночестве, – он приложил ее ладонь к своей щеке, – иногда, теряя, мы обретаем другого родного человека… Ты не одна, Лена, у тебя есть…
– Ты? – закончила за него Елена.
– Я – это бесспорно, но речь не обо мне… – Он поднялся с коленей, сел рядом с Леной на диван, крепко обнял ее, потом обратился к безмолвствующей девушке: – Анюта, дай, пожалуйста, бабушкин дневник…
Аня подала Сергею ту самую тетрадь, которую читала в машине. Она была раскрыта на середине, и Лена смогла разглядеть, что ее страницы исписаны знакомым каллиграфическим почерком.
– Это мамин дневник? – уточнила она, принимая тетрадь из Сережиных рук.
– Да, и ты должна его прочесть…
– Сейчас? – удивилась Лена.
– Именно сейчас… – Сергей ткнул пальцем в один из абзацев. – Начни отсюда…
Лена послушно опустила глаза, прочла первую строчку: «3 сентября 198…». Боже! Она помнила эту дату! Именно третьего сентября она впервые увидела Сергея!
– Читай дальше, Леночка, – прошептал Сережа ей на ухо. – Читай…
И она начала читать.
Под «3 сентября 198…» была еще одна строка: «Он приехал! Люблю! Страдаю! Умираю!» На этом запись заканчивалась. Следующая относилась к 12 сентября и содержала следующие строки:
«Кажется, случилось то, чего я больше всего опасалась, – Лена влюбилась в Сержа! Моя доченька созрела для любви, это понятно, но почему она выбрала именно ЕГО… Этот старый развратник (любимый, родной, самый лучший) ей не пара! Я готова отхлестать ее по щекам, когда вижу, с каким вожделением она смотрит на него. Она сходит по нему с ума, а я схожу с ума от ревности. И он, конечно, это замечает… Я не удивлюсь, если он закрутит с ней роман. Именно с ней, потому что всех моих подруг он уже перетрахал и видит, что это меня ничуть не задевает… Может, стоит с ним поговорить? Попросить оставить Леночку в покое? Не ради меня, так хоть ради нее…»
Лена перевернула страницу. И теперь читала, не обращая внимания на даты – в конце концов, они не важны.
«У них роман! Лена вся светится и строит грандиозные планы – конечно, она не делится ими со мной, но я вижу по ее мечтательному взору, что думает она только о том, как бы выйти за Сержа замуж… Дурочка не понимает, что он играет с ней… Какое счастье, что она бесплодна! Иначе я сошла бы с ума!»
«Я добилась своего – Сержа арестовали. И он повел себя благородно: дал Лене от ворот поворот. Хотя бы в этом проявил себя, как настоящий мужчина – не позволил девушке принести себя в жертву…»
«Лена узнала, что рогоносца на Сержа натравила я. Это было ударом для нее! Она же не знает всего, поэтому посчитала мое вмешательство в ее жизнь блажью самодурки. Она возненавидела меня и ушла из дома! Насколько я знаю, устроилась учительницей (с ее-то аспирантурой!), поселилась в общаге. Видеть меня она не желает, прощать тоже… Похоже, я потеряла дочь навсегда…»
«Лена беременна! Пока она скрывает это, но живот уже заметен, не говоря уже о токсикозе – убегает блевать посреди урока… Когда мне рассказали об этом, я не поверила! Лена не способна зачать, я знаю точно! Врачи не могли ошибаться! Но, видимо, ошиблись! Произошло чудо – моя дочь забеременела… Боже, как бы я радовалась за нее, если бы отцом ребенка оказался кто-то другой! Но это Серж, больше некому, и я страдаю…»
«Моя девочка при смерти! Ребенок родился живой и здоровый, а Лена умирает! Она в коме! Врачи ничего не могут сделать! Сразу после родов у нее началось сильнейшее кровотечение, пришлось вырезать матку, и операция вроде бы прошла успешно, но Лена так и не приходит в себя… Зато моя домработница Шурка, родившая одновременно с Леночкой, уже бегает. Родила, как в туалет сходила, и через два дня выписывается. Здоровая, как лошадь, эта Шурка ребеночка, правда, больного родила, слабенького… С Лениным не сравнить! Обе девочки, но какие разные! Шуркина худая, до сих пор синяя, сморщенная, Ленина розовая, пухлая, с крепкими ножками. Чертами очень на мать похожа, а мимикой (уже сейчас!) на отца. Хмурится, зевает, морщится, все, как Сергей… Я смотрю на нее, и мне так больно! Я сразу вспоминаю Полинку, ее бессмысленные глаза, огромную рахитичную голову, и плачу… Я ненавижу ее, Сергея, себя и даже Лену… Лену за то, что ей удалось то, что не удалось мне – родить Сергею здорового, красивого ребенка…»
«Лена так и не пришла в себя. Она по-прежнему в больнице, но ребенка велели забрать. Я принесла девочку домой и поручила заботу о ней Шурке, ей все равно со своей нянчиться, а мне к этому ребенку даже подходить не хочется… Глядя на ее милое личико, я снова и снова воскрешаю в памяти лицо нашей с Сергеем дочери, и мне становится невыносимо плохо! Я терзаю себя ненужными переживаниями, полумертвыми воспоминаниями, угрызениями совести… Не дай бог Лена умрет! Тогда мне придется оставить девочку. Но мне она не нужна. Я не смогу полюбить ее ни за что, и тогда мы обе будем обречены на страдания…»
«Умерла Аня Железнова, маленькая дочка Шуры. Утром, когда мы подошли к кроватке, где спали обе девочки, обнаружили рядом с мирно спящей Лениной малышкой посиневший трупик Анечки. Пока Шура билась в истерике, я приняла решение: поменять детей. Пусть «умрет» Ленина дочь. А Аня останется жить со своей «матерью» – все равно Лена не жилец. Сначала Шура была в шоке, она не соглашалась хоронить свою Аню под чужим именем (которого, собственно, и не было – я не удосужилась дать своей внучке имя), но потом, когда я посулила Шурке комнату и денежную компенсацию, она согласилась. Так я избавилась от Сережиной дочери!»
Лена выронила тетрадь из потерявших чувствительность рук. Ей показалось, что она умирает: конечности налились свинцовой тяжестью, дыхание перехватило, в груди встал ком, сдавив легкие так, что нечем было дышать.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
