– Здорово, ромэлы, – кивнул Васильич.
– А, капитан. Как житье-бытье? Все запчасти возим?
– Мне б с Карлаем потолковать бы…
– А нету Карлая, в город ушел. Да и все ушли, из старших Радмила только. А что за дело-то у тебя? – цыганенок цепко осмотрел объемистый мешок за плечами у Раничева.
– Продать кое-что надо, – пояснил Иван. – Да прикупить…
– Ну, это к Радмиле, – парень усмехнулся и, обернувшись к телегам, позвал:
– Радмила! Эй, Радмила! Гости к тебе.
– Какие еще гости? – полог кибитки откинулся, и оттуда высунулось заспанное лицо девушки – довольно молодой и приятной с виду. – А, Васильич… Здорово. Опять шины принес? Да не нужны они нам уже.
– Не шины, – капитан заметно смутился и кивнул на Раничева. – Это Иван, артист. Поговорить с тобой хочет, товар у него есть.
Цыганка окинула Раничева быстрым взглядом жгучих каких-то египетских глаз и подмигнула:
– Ну, иди сюда, коли говорить хочешь. Посмотрим, какой у тебя товар.
– Иди, иди, Иван, эта не обманет, – шепнул Васильич и присел к костру.
Пацан улыбнулся:
– Вон уха, угощайся. А может, вина плеснуть?
– Нет уж, лучше водки…
– Да нет пока водки.
– Черт с тобой, лей свое вино.
Внутри цыганская кибитка показалась Раничеву куда как просторнее, нежели снаружи – все аккуратно, чисто, в углу – зажженный керосиновый фонарь «летучая мышь», под ногами – домотканый половик, задняя половина отгорожена плотной бархатной занавесью.
– Ну, – улыбнулась цыганка, – показывай, что принес?
Иван молча развязал узел. Блеснули в керосиновом свете доспехи и сабля. Радмила, впрочем, смотрела не на них, а на одежку с сапогами – Раничев все с себя снял, одевшись пока в замызганную матросскую робу и старый штопаный плащ, подаренные делопроизводителем Викторией.
– Смотри-ка, настоящий шелк, – цыганка встряхнула на руках плащ.
Ничего, вполне приятно выглядела девушка, чернобровая, с темно-рыжими, распущенными по плечам волосами и черными сверкающими очами, вытянутыми к вискам. На вид ей было где-то около двадцати, фигуристая, стройная, в длинной широкой юбке и завязанной на смуглом животе яркой блузке с цветами, на тонкой шее позвякивало монисто. Осмотрев плащ и рубаху, Радмила потянулась к сабле, взяла с усмешкой ножны, поднесла ближе к огню… И вздрогнула, со страхом взглянув на Ивана.
– Что такое, – улыбнулся тот. – Не сомневайся, золото и камешки настоящие, не какая-нибудь мишура.
– Так ты знаешь?! – цыганка удивленно вздернула брови.
Раничев ухмыльнулся:
– А что же я, лох, что ли?
– И все равно, – нахмурилась вдруг Радмила. – Я не смогу у тебя это купить, во всем таборе не наберется столько денег!
– Дашь, сколько сможешь, – Раничев упрямо сжал губы. – Мне некогда искать настоящего покупателя.
– Понимаю, – испуганно взглянула на него цыганка. – Хорошо, что Карлая нет… вряд ли он стал бы связываться…
– А ты – свяжешься? – усмехнулся Иван.
– А я – фартовая! – девушка засмеялась. – Да и ты, вижу, не из простых. – Она вдруг посерьезнела. – Дам, сколько есть… Подожди.
Она скрылась за занавесью кибитки… Красивая. Нет, и в самом деле красивая… Не кибитка, девушка.
– Вот, – вернувшись, Радмила высыпала прямо на половик денежные купюры. – Здесь тридцать тысяч, больше нету, поверь…
Иван, не пересчитывая, рассовал деньги по карманам плаща и робы и улыбнулся:
– Спасибо, красавица.
– Да, ты не простой парень, – цыганка засмеялась и понизила голос: – Что так смотришь? Нравлюсь?
– Да, – признался Иван.
– Так не сиди сиднем!
Усевшись на колени перед гостем, Радмила, быстро развязав узел, расстегнула блузку, обнажив смуглую высокую грудь и, взяв руку Ивана в свою, положила прямо на коричневатый напрягшийся сосок. Иван сжал пальцы, и цыганка, тихо застонав, набросилась на него с жаркими поцелуями. Руки Ивана словно сами собой сорвали с жаждущего любви тела юбку…
На следующий день баржа причалила к какому-то небольшому городку или поселку. Отражаясь в реке, в голубом небе светило, но уже не грело, солнце. Дул прохладный ветерок, но все равно на душе было приятно и радостно – ведь в кармане похрустывало изрядное количество денежных знаков – голубоватых, широких, образца тысяча девятьсот сорок седьмого года. Васильич с мотористом Колей с Иваном не пошли – были заняты разгрузкой. Иван от отсутствия компании не больно-то и расстраивался – на душе птицы пели. Может быть от погоды замечательной, от синего высокого неба, от солнца осеннего, нежаркого, словно бы бархатного.
– Эй, товарищ, а где тут леспромхозовский магазин? – Раничев остановил пробегающего мимо мужичка в коротком пальто и круглых очочках, по виду – колхозного счетовода или учетчика.
– А вон, товарищ, видите, на горушке? – показал рукой мужичок. – Двухэтажный такой, с вывеской.
– Понятно. Спасибо, уважаемый.
Магазин – бревенчатый, покосившийся, с намалеванной, такое впечатление, пьяным в дым маляром вывеской – снаружи производил достаточно грустное впечатление, однако, войдя внутрь, Раничев был приятно поражен имевшимся в наличии ассортиментом.
Патефоны – «завод имени Молотова» – грампластинки, радиоприемники, часы, ну и одежки – завались, на выбор.
– Дешевых костюмов нет, – подозрительно посмотрев на раничевский плащик, громко произнесла продавщица – дебелая белоглазая тетка в синем халате.
Иван, как мог широко, улыбнулся:
– Вот и прекрасно, мне вовсе не нужна дешевка. Что у вас тут есть из приличных вещей, для начала – костюм.
– Посмотрите вон тот, габардиновый… Вам должен подойти.
Раничев накупил всего. Темно-серый габардиновый костюм за тысячу шестьсот рублей, часы за восемьсот пятьдесят, несколько сорочек, галстуки «шире хари», велюровую изящную шляпу, пальто, черные лаковые туфли. В общем, оделся с ног до головы во все новое, дорогое, добротное, остальные вещи сложил в тут же приобретенный чемодан из мягкой желтовато-коричневой кожи.
– С парохода я, – упаковываясь, пояснил он продавщице. – Помощник капитана. Вот, зарплату с отпускными получил да премию…
– А, – понятливо кивнула женщина. – Ясно. Может, фотоаппарат еще купите? Хороший, «ФЭД», почти «Лейка».
– И сколько?
– Тысяча сто пятьдесят.
– Однако…
– У нас ведь небольшая наценка.
– Однако, давайте. Возьму, авось пригодится, – Иван подмигнул: – Виды фотографировать.
Сунув в чемодан коробку с фотоаппаратом, Раничев простился с подобревшей продавщицей и, улыбаясь, вышел на залитую осенним солнцем улицу. Конечно же, не забыл купить и водки, и коньяк, и хорошей закуски – копченой колбасы, сыру, маслица… Так и плыли до самого Рыбинска, весело и с песней, как еще на мель не напоролись? А ведь вполне могли бы – «Артист угощает!».
