Несмотря на все трудности, я заботилась о репутации агентства и каждый раз выкладывалась на все сто. Когда Джонатан в конце ноября снова позвонил мне, дела мои, скажу честно, шли как нельзя лучше.
– Пред-рождественская горячка,– объяснила я, когда он удивился тому, что у меня совсем нет свободного времени.– Разъезжаю с клиентами по магазинам: все покупают подарки, украшают дома и прихорашиваются.
Еще я дошивала платье, занималась подготовкой к свадьбе сестры и планировала вернуть отцу очередные шесть тысяч фунтов, чтобы явиться на праздник Эмери с высоко поднятой головой. Но об этом я не рассказала Джонатану, от которого успела поотвыкнуть.
– А для меня хоть немного времени найдете? – спросил он.– Хотел бы посоветоваться с вами насчет подарков девочкам в офисе.
– Как мило с вашей стороны! – сказала я.
Умело подобранные и достаточно щедрые подарки могли здорово помочь ему изменить о себе мнение подчиненных. Квентин никогда ничего нам не дарил, за исключением «Куолити-стрит» – Кэролайн покупала их мелким оптом и сразу выбирала все самое вкусное, вроде треугольников-пралине и больших конфетин с орехом внутри, обернутых в ярко-малиновые фантики.
– Хороший руководитель обязан радовать своих работников, Милочка,– ответил Джонатан.
Я вслушивалась в его голос, стараясь уловить нотки отчужденности, но так ничего и не поняла: разговаривал Джонатан всегда очень строго. По телефону все равно что-либо понять трудно. Следовало встретиться лично.
– Ммм,– промычала я.
Наверное, имело смысл изобрести для себя нечто типа «ну и что» Эмери. Если бы я раньше осознала, насколько это бывает полезно, давно поднапрягла бы мозги.
– Во время ланча мы сможем увидеться? – спросил Джонатан.
– Нет,– честно ответила я, глядя в ежедневник.– Ни сегодня, ни в любой другой день на этой неделе.
– Понятно,– произнес Джонатан.
– Может быть, на следующей? – добавила я.
Мне страшно хотелось его увидеть. Маскировать свои чувства было нелегко, но за ланчем в людном месте риск выставить себя полной дурой значительно снижался.
– На следующей? Прекрасно,– так же бесстрастно сказал Джонатан.– В какой день?
Я просмотрела записи в ежедневнике.
– В среду. Вам будет удобно?
– Да, вполне.– Он ответил так быстро, что вряд ли успел заглянуть в свое расписание.– Время ограничите? Помчитесь после встречи со мной к следующему клиенту?
– Нет,– сказала я.– Буду в полном вашем распоряжении.
Джонатан засмеялся своим отрывистым коротким смехом, и у меня все сжалось внутри. Только сейчас я поняла, как сильно мне не хватало этого смеха.
– Звучит заманчиво,– сказал он.– Похоже, наш ланч затянется. А потом, возможно, поездим по магазинам.
– Ланч, покупки – о чем еще мечтать девушке? – пошутила я, не особенно задумываясь над словами.– Может быть, вечером еще и сделаете мне массаж ног?
В трубке воцарилась изумленная тишина.
Я наклонилась вперед и ткнулась лбом в стол.
– Итак,– довольно холодно произнес Джонатан,– до среды.
– До среды.
Я сразу положила трубку, чтобы не ляпнуть чего-нибудь еще.
Вот так с ним и надо! Честно и по-деловому. Теперь я могла встретиться с Райли, не чувствуя за собой вины.
Едва я успела заточить карандаш, чтобы сделать отметку в ежедневнике, как раздался сигнал интеркомал
– Слушаю,– сказала я.
– Это я! – послышался голос Габи.– Можно к тебе?
Я нажала кнопку и, пока Габи поднималась по лестнице, достала из ящика стола банку с печеньем.
– Привет! – воскликнула моя подруга, влетев в офис с широкой улыбкой на губах.
– Приветик!
Я поднялась, чтобы лучше ее рассмотреть.
Габи коротко остригла волосы и сделала мелирование, отчего ее темные глаза засияли ярче. На ней был красный костюм с короткой юбкой и великолепные черные туфли на высоких каблуках. Для женщины, которая заявляла, что, когда она в юбке, у нее не работают мозги, перемены казались колоссальными.
– Нравится?
Габи быстро закружилась, чуть не свалив мою лампу. Я восторженно захлопала в ладоши.
– Решила взять пример с Милы Бленнерхескет,– добавила Габи, одергивая юбку.
– Весьма польщена! А с чего это вдруг?
Только бы не из-за Нельсона, взмолилась я
про себя. Мне было ужасно интересно, как прошел их разговор «по душам». Как-то раз, когда я поехала на примерку к Эмери, Нельсон приготовил ужин и пригласил Габи. А теперь он взял отпуск и уехал с Роджером кататься на яхте, ответив на мой вопрос кратким «не суй нос не в свое дело».
– У меня теперь новая жизнь,– сказала Габи, придвинув стул и взяв банку с печеньем.– На прошлой неделе мы премило поболтали с Нельсоном.
– Серьезно? – с невинным видом спросила я.
– Да.– Габи закивала.– Он мудрый, каких поискать. Теперь я знаю, почему за все эти годы ты настолько к нему привязалась. Умеет так слушать, что ни на секунду не чувствуешь себя тупицей. Понимаешь, о чем я?
– Прекрасно понимаю,– медленно проговорила я.– Сама ценю в нем это качество.
Лицо Габи расцвело улыбкой.
– После того разговора у меня точно гора с плеч свалилась. Нельсон угостил меня такой жареной форелью, какую я в жизни не пробовала! А выглядела она – просто прелесть! Но речь не об этом,– заметила она с каким-то странным благоговением в голосе.– Нельсон предложил мне попытаться найти счастье самой, не ждать, что это за меня будет всю жизнь делать Аарон. Вот я и решила, что хочу кое-каких перемен. На работе поговорила о повышении зарплаты, буду теперь по-другому питаться и собираюсь переехать от мамы – снять отдельную квартиру.
– Ничего себе!
Я почти забыла, что Габи живет с матерью: в последнее время она практически поселилась у нас. Было приятно видеть ее столь оживленной.
– Потрясающе. Может, теперь ты предпочитаешь мятный чай?
Габи взглянула на кофе с молоком, в который как раз окунала шоколадное печенье.
– А-а, не беспокойся. Иногда можно позволить себе и что-нибудь не слишком полезное. Здесь важно само решение начать питаться более правильно, ведь верно?
Я кивнула.
– А насчет Аарона Нельсон что-нибудь посоветовал?
Габи слизнула с пальцев шоколад.
– После беседы с Нельсоном мы долго разговаривали с Аароном. И решили, что ему сейчас необходимо сосредоточиться на учебе, а мне – на карьере. Через полгода посмотрим, что будем испытывать по отношению друг к другу. Известие о повышении моей зарплаты произвело на него серьезное впечатление. Оказывается, это чертовски здорово – жить на собственные деньги!
