Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Особенно мне нравилась двенадцатая строка: одной из проекций словосочетания "уж уведал" на стандартный русский было "уж увядал", и тогда грозный смысл всего стиха, предрекающего гибель князю мира сего - той самой гностической змее с головой льва (змея, уж - какая разница), - концентрировался в одной точке, как и требовалось. Впрочем, речь здесь могла идти и о самой Иштар - из-за ее длинных змееподобных шей. Но чернуху я отогнал.
Кроме того, трудно было не обратить внимание на эти купола, которые один из моих прошлых поэтических визитеров сравнил с мигалками. Вот так в душе простого русского вампира встречаются великие эпохи нашей истории - и тихо жмут друг другу руки…
Я кликнул по кнопке "Send" за двадцать секунд до того, как покрасневшая секундная стрелка на моем экране пересекла финишную черту. Я успел.
Экран замигал и погас. Когда он загорелся снова, его разделила надвое вертикальная полоса. Мое стихотворение появилось справа. А слева возник стих, написанный за это время Митрой. Выглядел он так:
COME RЯ
Комар
на ладони,
хоть крохотный,
из-за пропорций
тела
похож на могучего воина,
ушедшего в думы.
головка совсем небольшая,
торс длинный и круглый.
будь он человеком,
он был бы -
герой.
Митра сделал беспроигрышный ход.
Это, несомненно, был самый подлый способ ведения боя - грамотное и политически корректное стихотворение бескрылого карьериста, наподобие какой-нибудь думы о юном Ленине из семидесятых годов прошлого века. Комар во все времена был для вампиров тем же, чем сакура для японцев - символом красоты, совершенной в своей мимолетности. И еще, кажется, в этом был мистический подтекст: на фреске в хамлете Энлиля Маратовича была изображена смерть графа Дракулы, благородного рыцаря в латах, из разверстой груди которого улетал в серое небо смиренный комарик души.
Митра написал свое стихотворение обратной лесенкой, о которой говорил Бальдр - теперь я понял, наконец, что это такое.
Вот только он не вполне изящно справился с двенадцатой строкой. Комар, конечно, герой - кто бы спорил. Как говорится, жил, жив и будет жить. Только правильно было "он был бы героем".
И тут до меня дошло. Он не просто называл комара героем, он еще и сравнивал его с Герой. Это, конечно, было бронебойным комплиментом - несмотря на длинный круглый торс и небольшую голову. Все равно что назвать девушку попроще ангелом.
Зато я написал о самом главном, думал я жалобно, и в моем стихотворении дышит подлинная поэтическая сила. В нем затронуты важнейшие мировоззренческие пласты и видна драма человеческого духа. А главное, в нем полностью отражены все культурные и сущностные проблемы современной цивилизации…
Но в глубине души я уже понимал, что проиграл. Стихотворение Митры было лучше, это подтвердил бы любой вампир. Оставалась только надежда, что Гера узнает меня по особенностям стиля. Тогда, если она захочет…
Экран снова замигал, и я понял, что сейчас моя судьба решится. Та его половинка, где было стихотворение Митры, потемнела, и на ней появилась надпись - по диагонали, поверх стихотворных строчек, словно кто-то писал маркером прямо по экрану:
"Чмок тя." Это ничего еще не значит, подумал я упрямо. Через секунду потемнела моя половинка экрана. А потом по ней пробежала размашистая жирная строка: "В Бобринец, тварино!"
Я ощутил легкую боль в районе локтевого сгиба, где игла уходила под кожу, и решил, что сбил повязку неловким движением. Я протянул было к ней свободную руку, чтобы поправить - но рука мне не подчинилась. А затем волна какой-то принудительной усталости прошла через мой ум, и я потерял к происходящему интерес.
Следующие час или два я помню только отрывками. Передо мной несколько раз появлялись лица Бальдра и Локи. Локи вынул из моей руки иглу, а Бальдр казенным голосом зачитал дуэльный ордер Митры. Он был следующего содержания:
"Локи Девятому от Митры Шестого. Служебное. Дуэльный Ордер. Рама Второй ведет себя глупо и нагло. Но это вызывает к нему только жалость. В случае моей победы в этом дурацком состязании прошу привязать его к той самой шведской стенке, от которой я когда-то отвязал его, чтобы ввести в наш мир. На столе перед ним я прошу поставить монитор, куда будет передаваться изображение с камеры на булавке моего галстука. Я хочу, чтобы Рама Второй во всех подробностях увидел мою встречу с той особой, чьим терпением и доброжелательностью он так нахально злоупотреблял. Мною движет двоякое чувство. Первое, я хочу, чтобы он понял, как следует вести себя воспитанному мужчине, общаясь с дамой. Второе, я хочу развлечь Раму Второго, зная его склонность к подобным зрелищам. Пора, наконец, разорвать эксклюзивную связь с нацистским асом Руделем, в которой Рама Второй ищет спасения от одиночества. Готов за это к встрече с Богом. Митра Шестой."
Я разозлился даже в своем мутном трансе - но всей моей злобы было недостаточно для того, чтобы пошевелить пальцем.
Локи с Бальдром оторвали меня от стула и понесли в кабинет. Оба Набоковых смотрели на меня в упор - с предельной брезгливостью, словно не могли простить мне поражения.
Потом меня привязали к шведской стенке. Я почти не чувствовал прикосновений Бальдра и Локи. Только когда мне слишком сильно вывернули руку, я ощутил тупую, будто обернутую ватой боль. Затем Бальдр вышел, и я остался наедине с Локи.
Локи остановился передо мной и некоторое время изучал мой глаз, оттянув мне пальцем веко. Затем он сильно ущипнул меня за живот. Это оказалось очень болезненным: живот, оказывается, сохранил чувствительность. Я попытался застонать, но не смог. Локи ущипнул меня еще раз, гораздо сильнее. Боль стала невыносимой, но я никак не мог на нее отреагировать.
— Дурак! - сказал Локи. - Дурак! Что ты из себя строишь, а? Причем тут "Ипостась Архонтов?" Ты кто у нас вообще такой - комаринский пацан или левый мыслитель? "Князь мира сего" и "Комарик" - это одна и та же тема! Одна и та же! Только формулировка разная. Неужели не понятно?
Он снова ущипнул меня - так, что у меня потемнело в глазах.
— Мы все были уверены, что ты победишь, - продолжал он. - Все! Даже время тебе дали, чтоб ты в кабинет сходил и препарат выбрал какой хочешь. Я на тебя весь свободный баблос поставил, целых пять граммов. Столько за всю жизнь не скопить! Ты сволочь, вот ты кто!
Я ожидал, что он еще раз ущипнет меня, но вместо этого он вдруг расплакался - старческим, слабым и бессильным плачем. Потом вытер рукавом слезы вместе с размытым гримом и сказал почти дружелюбно:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
