В эту секунду Юханссон понял, что его тактика принесла успех.
— Что хочет этим сказать господин майор Карлгрен? — спросил он с наигранным удивлением.
— Я хочу сказать, что это был никакой не мужчина. Молодая женщина, лет двадцати пяти, самое большее — тридцати. Хорошо одета… Прижимала к груди портфель или что-то в этом роде… Она была очень возбуждена, хлопнула дверью и сбежала по лестнице — ничего удивительного, если вспомнить обстоятельства.
— Вы можете припомнить, как она выглядела?
— Хорошо она выглядела, — уверенно сказал майор. — Дорогая одежда, роскошные волосы — рыжие… нет, скорее темно-рыжие… Что она могла иметь общего с этой гнидой Эрикссоном? К тому же он был намного старше. Когда мне рассказали, что произошло, я решил, что он хотел ее изнасиловать, а она защищалась… У меня не было ни малейшего желания помогать полиции ее найти. — Он вызывающе посмотрел на Юханссона. — Даже мысли такой не возникло.
Они показали майору фотографии: двенадцать молодых женщин, среди них Хелена Штейн в тридцатилетнем возрасте и три снимка молодых женщин с тем же цветом волос и типом лица, что и Штейн.
— Вот эту я знаю, — хмыкнул майор, ткнув худым, похожим на коготь хищной птицы пальцем на фотографию Иоланты. — Это его польская шалава, она у него прибиралась…
— А еще кого-нибудь вы узнаете?
Майор разложил оставшиеся одиннадцать снимков веером на письменном столе. Он брал их по очереди и внимательно рассматривал. Взяв последнюю фотографию, он отрицательно покачал головой:
— Нет. К сожалению. Я помню только ее темно-рыжие волосы… Возможно, она здесь и есть, ничего другого сказать не могу.
Не всё сразу, философски подумал Юханссон. Впрочем, для него опознание и не имело принципиального значения, поскольку он уже вычислил, как все произошло.
— Большое спасибо за помощь.
— И кто же это? — спросил майор, показывая на снимки. — Кто из них?
— По правде говоря, мы не знаем, — опять соврал Юханссон.
— Надеюсь, она выкрутится, — пожелал незнакомке старик. — Эрикссон был настоящий слизняк.
Вернувшись на службу, Юханссон тут же вызвал к себе Хольт и рассказал о визите к майору.
— Думаю, самое время тебе поговорить с Хеленой Штейн, — сказал он.
— Ты уже отказался от мысли спихнуть это дело на «открытый» сектор?
— Отказался, — убежденно произнес Юханссон, хотя его по-прежнему одолевали сомнения на этот счет. — Будет масса ненужной болтовни. Мы пока просто расспросим ее о контактах с Эрикссоном, не объясняя, почему мы им интересуемся. Если она сдуру начнет отрицать, что была с ним знакома, обратимся к прокурору и станем решать вопрос о задержании.
Интересно будет посмотреть на его физиономию, подумал он.
— А если не начнет?
— У тебя есть предложения?
— Нет.
— Вот видишь, — вставая, сказал Юханссон. Он посмотрел на часы и улыбнулся, чтобы немного разрядить ситуацию. — А теперь извини, мне пора.
— Хелена Штейн, — протянул непосредственный начальник Юханссона, генеральный директор СЭПО, и вдумчиво покивал головой. — Очень интересная женщина.
— Я так понимаю, ты с ней встречался.
— Еще бы! Она работала в Министерстве в одно время со мной, хотя и не под моим руководством. Я встречался с ней много раз, а когда она работала в экспертном совете, чуть ли не ежедневно.
— Я-то никогда не имел такого удовольствия. И что она из себя представляет?
— Одаренная женщина, я бы даже сказал, талантливая, блестящий юрист. А внешность… Знаешь, такой холодноватый стиль. Она компенсирует свои довольно радикальные взгляды блузочкой с завязками, плиссированной юбкой и туфлями на высоком каблуке… Цвета подобраны безупречно. — Произнеся последнюю фразу, генеральный директор почему-то прокашлялся.
— Но она не из тех, на ком женятся, — предположил Юханссон, — если мужик хочет, чтобы в доме были тишь да гладь.
Юханссон в беседах с начальством очень легко входил в роль простецкого парня из народа.
— Это ты так считаешь, — отозвался генеральный. — Я бы сказал, она не только очень умна, но и прекрасно образованна, к тому же всегда готова отстаивать свои взгляды… весьма непримиримо. Женщина, которая не по зубам большинству мужчин… По крайней мере, в нашем поколении.
— То есть простому парню из деревни там делать нечего, — с удовольствием сказал Юханссон.
— Совершенно нечего. — Генеральный внезапно посерьезнел. — Но, насколько я понимаю, у нее появились проблемы.
— Да, — кивнул Юханссон. — Мало этого, вся история малопонятна и запутанна… И в кои-то веки запутали ее не мы.
— Ты сказал «запутанна»?
— Да, — подтвердил Юханссон. — И еще как.
— Тогда не будем торопиться. В твоем обществе мне нечего бояться показаться невеждой, но официально я не могу себе это позволить.
— Речь идет о трех взаимосвязанных проблемах. Первая — участие Штейн в захвате западногерманского посольства двадцать пять лет назад. Вторая — целый ряд странных случайностей в работе с этим делом, и случайности эти начались два года назад, когда ее назначили заместителем министра. И третья касается убийства одного из ее знакомых тех времен — с этим, мне кажется, надо немного подождать…
— Почему?
— Подождать, пока мы узнаем немного больше. Впрочем, это, очевидно, не займет много времени, так что ожидание будет недолгим.
— Западногерманское посольство… — задумчиво проговорил генеральный. — Она в те годы была еще девчонкой. Сколько ей было лет?
— Шестнадцать. Переживала юношеское увлечение радикализмом. К тому же ее просто-напросто использовал и обманул ее бойфренд, человек вдвое старше ее.
— А конкретно? Что она делала?
— Помогала немцам в мелочах. Ничего страшного. Давала взаймы отцовскую машину, которую ее приятель, ныне покойный Стен Веландер, использовал, в частности, для рекогносцировки. У нее даже прав тогда не было… Отец уехал за границу, так что машина была в ее распоряжении… Покупала для них провизию… Что еще?.. Да, немцы пару дней жили на даче родственников ее матери.
— Семья Тишлеров, летняя усадьба на Вермдё, — сказал генеральный, который, оказывается, вовсе не был таким уж невеждой.
— Вот именно. Но она в этом практически не принимала участия, все организовал ее старший двоюродный брат Тео.
— Это все?
— Да, — ответил Юханссон. — Все.
— А она знала, что задумали немцы?
— Нет. Даже не догадывалась. Она считала, что помогает немецким студентам-активистам, которых преследуют на родине, спрятаться от полиции. Ее убедил в этом ее приятель Веландер.
