Никогда еще в этих апартаментах на улице Помп не называли его настоящего имени. Об этом он намекнул следователю, подчеркнув, что поступает она нетактично. Ориан приняла это к сведению, но с пути не сбилась.
— Многие из французских промышленников втянулись в ваши комбинации, месье Артюр, — продолжила она. — Те, кого вы приманили невероятным бирманским рынком сбыта, переводили на счета ваших подручных круглые суммы во франках и долларах, получая за это обычные квитанции. Фамилии тех людей оказались обрезанными, однако квитанции попали в руки Александра Леклерка, Сначала он ничего не понял. Но когда Урсул дю Морье рассказал ему о вашем увлечении Рембо, все прояснилось, Кстати, государственному советнику были известны фамилии главных действующих лиц. Трудности исчезли. Когда дю Морье говорил: Шарль Бютен из «Цемента Запада», Александр находил абракадабру Шрл Бтн, и все вставало на свои места. Усвоив метод, судья испробовал его на других влиятельных персонажах, людях, которые могли быть вам полезными. Они фигурировали не в квитанциях, а в списке получателей комиссионных. Поистине вы превзошли самого себя в их распределении. За вас расплачивались все те промышленники, что вложили деньги в Бирму. Вы пользовались их деньгами во всех направлениях: подкупали телевизионщиков, высших должностных лиц, простых чиновников и даже правоохранительные органы. Ну а что до габонских властей, они соглашались финансировать работы в Бирме в обмен на протекцию будущего верного и признательного им «президента Артюра»…
— Продолжайте, — заинтересованно попросил тот. — Становится уже смешно.
— Вам виднее, я бы так не сказала, — с насмешкой парировала Ориан. — Мне не очень нравится, как вы на меня смотрите. Знаю, на что вы способны. Вам ничего не стоит обвинить в порочности ваши жертвы и толкнуть их на самоубийство в зависимости от одной гласной и одного цвета… От ваших повадок у меня мурашки бегут по спине. А — черное, А — как Александр, черная пеньковая веревка на шее, словно смертельное ожерелье.
В парадном салоне воцарилась тишина, тишина бесконечная.
Затем Ориан продолжила. С серьезным видом. Твердо. Драма начинала играться заново. Было похоже на то, будто, вытащив ее на свет, она заново переживала ее.
— И — красно, — охрипшим голосом начала она. — И здесь я вновь вижу кровь на белом корсаже Изабеллы Леклерк, сбитой насмерть автомобилем на Итальянском бульваре, в котором сидели ваши наемные убийцы… Звонкий смех влюбленной, плюющий кровью губ, в любви и гневе страстных… До чего же я вас ненавижу, вы посеяли смерть там, где было столько чувств, столько любви. Разумеется, с документами в руках, взрывным наследством покойного мужа, она не могла кончить иначе, моя бедная Изабелла, когда встретилась с безмозглыми исполнителями — вашим порождением. Убив ее, вы заставили говорить документы. Эдгар Пенсон быстро сообразил это, особенно после детальных разъяснений, данных чуть позже кассетой, подделанной под порно.
При этих словах Орсони вздрогнул. Ориан увидела ошеломленный взгляд, брошенный на него Дандьё.
— Месье Орсони не ставит вас в известность, когда теряет компрометирующую вещь? — иронично произнесла следователь. — Однако продолжим.
Снова — тишина. Слышно было, как жужжит летающая муха.
— Бело — Е, — как Эдди Ладзано. Это не составило труда догадаться, господин министр. Не в обиду будь сказано вашему эстетическому и убийственному макиавеллизму: …пики снежных гор пронзили его сердце — вульгарный нож для разделки замороженной рыбы, с ручкой из слоновой кости и обоюдоострым лезвием. От этого преступления, Артюр-убийца, вы у меня не отделаетесь. С вами говорит не презираемый вами следователь, а женщина, которая любила Эдди, его лицо, кожу, улыбку, тело и руки. Вы распяли любовь влюбленной женщины. Ни одна женщина вам не простит. Хотите пари?
— Но Эдди обокрал Артюра, то есть, я хотел сказать, министра, — рискнул подать голос Орсони, будто пытаясь заставить всех забыть о несчастной кассете, пропажу которой он скрыл.
— Вас плохо информировали, месье Орсони, — сухо возразила Ориан. — Когда вам о чем-нибудь говорят, вам бы следовало потребовать, чтобы рассказывали с самого начала. Месье Артюр ничего вам не сказал…
— То есть? — заинтригованно спросил Орсони.
Ориан потребовалось три минуты, чтобы объяснить, как Дандьё в свое время довел до банкротства отца Ладзано, который вынужден был зарезать себя ножом для разделки замороженной рыбы.
— Забавное совпадение, вы не находите?
Орсони опешил, Артюр сидел не шевелясь, вжавшись в свое кресло.
Сюи все порывалась выйти, но Ориан удерживала ее мрачным взглядом.
— Ладзано вас ненавидел, месье Артюр. Он готовился к мести, но методично и терпеливо. Он проник в ваше окружение, завоевал ваше доверие. Вам пришлись по нраву его словоохотливость, скромные манеры, успехи в делах, его обширные связи… Вы думали в довершение всего, что прикупили себе местечко на небесах, взяв его под свое крыло. Считали, что поступили великодушно, что заботитесь о сыне вашей первой жертвы. В то время вы выступали в роли хищного бизнесмена, бесчестного и циничного, умеющего распространять самые порочащие слухи, чтобы устрашить неугодных конкурентов. Вам и невдомек, что Эдди знал, как вы поступили с его отцом? Ради этого я и пришла сюда. Это называется принести злосчастную весть. Он в любое время мог избавиться от вас. Кровью смыл бы оскорбление памяти своего отца. Долг чести — но такое понятие вам неизвестно. Мало того, вы подло приказали убить его у меня на глазах. Ваш приказ исполнил мотоциклист в шлеме, лучший друг которого — и это любопытно — советник Маршан, Как видите, соображаю я быстро, когда мне дают: возможность отоспаться, — Она остановилась, потом продолжила: — Глуп ваш Лукас и болтлив, особенно когда ему направляют яркий свет в глаза.
Оба мужчины казалось, отупели. Орсони захотел проверить слова следователя, вызвав Лукаса по мобильнику, но она отсоветовала.
— Представьте себе, вам ответит полицейский…
Он отложил мобильник. Ориан продолжила комментировать стихотворение.
— У, — улыбаясь, произнесла она. — Хотите что-нибудь добавить?
— Нет, я вас слушаю, — ответил Артюр, словно зачарован ный речью этой женщины, которая, открывая ему глаза, иод талкивала его к пропасти.
— У — зелено. У — как Урсул дю Морье, павший на поле брани, я хочу сказать — на зеленом поле для гольфа. Выстрел снайпера, скромная дырочка, но какая роковая, принесшая глубокие морщины на мудрых лбах — алхимии плоды. Поистине фатальное успокоение нашего государственного советника. О, не потому, что он много знал. Но он общался с Ладзано. И Эдди сам посвятил его в ваши методы. Урсул когда-то уважал вас. Вы дали ему хорошую работу в министерстве промышленности. Он улаживал для вас деликатные конфликты с профсоюзами. Но он был и любовником вашей жены — вам это не нравилось. Вам не нужна была бедняжка Диана, которую я видела в клинике сна, умирающей в одиночестве. Однако, бросив ее, вы не хотели, чтобы она досталась другому, и особенно обаятельному Урсулу. Забавно, месье Дандьё, до чего вы не любите тех, кто вас избегает. Если они освобождаются от вашей власти, вы убиваете их и нанизываете на ниточку, как жемчужинки или цветные гласные: а, е, и, у. Перейдем к букве «о».
