мере сил ты должен уподобляться Богу». Из этого не следует, что Сенека полагал таковой свою жизнь или выставлял себя чуть ли не образцом для подражания. «О добродетели, а не о себе веду я речь, – самокритично заявлял философ, – и, вставая против пороков, я имею в виду прежде всего свои собственные». Сила философов не в их личных примерах, а в намеченных нравственных идеалах. В рассуждениях Сенеки с мучительной настойчивостью возникает тема жизни и смерти. Словно предчувствуя свой трагический конец, Сенека много писал о презрении к смерти.
СТИЛЬ СЕНЕКИ. АФОРИЗМЫ. Известность философских и моралистических сочинений Сенеки определяется как богатством его наблюдений над людьми, их психологией, привычками, так и ясностью, афористичностью его стиля.
По свидетельству уже упоминавшегося Марка Квинтилиана, римского оратора и преподавателя риторики, Сенека был исключительно популярен у молодежи. Что до стоицизма, то эта философия оставалась престижной и в последующие эпохи. По богатству и точности сентенций Сенека мог бы соперничать с самим Цицероном: они также охватывают разные сферы жизни. Вот некоторые из его афоризмов: «Судьба ничего не дает в вечное пользование»; «Желающего судьба ведет, нежелающего – тащит»; «Родину любят не за то, что она велика, а за то, что она своя»; «Маленькое дело – дыхание (жизнь), но великое дело – презрение к дыханию (жизни)»; «Тиран может отнять у нас жизнь, но не может отнять у нас смерти»; «Не есть благо жизнь, но благо – хорошая жизнь»; «Гораздо опаснее жить дурно, чем умереть славно»; «Знатнее тот, кто честен по природе»; «У всех нас общий родитель – мир»; «Раб есть человек, равный по натуре другим людям»; «Подняться в небо можно из любого закоулка». Последний афоризм имел глубокие основания: многие вольноотпущенники в Риме, проявив недюжинные способности, занимали важные государственные должности, были приближенными императоров. Из рабов вышел драматург Теренций, сыном вольноотпущенника был великий поэт Гораций.
Об искусстве, книге, творчестве Сенека оставил нам актуальные сентенции: «Лучшие мысли являются общим достоянием»; «Люди больше верят глазам, чем ушам»; «Нелегок путь от земли к звездам». Своеобразным заветом тем, кто избрал педагогическую стезю, может служить его афоризм: «Уча, мы учимся».
3. Драматургия
Художественное наследие Сенеки – это его драматургия, девять трагедий – единственные образцы данного жанра в римской литературе, дошедшие до нас. Их сюжеты – эпизоды из греческой мифологии, которые ранее уже обрабатывались драматургами классической эпохи Эллады, такими, как Эсхил, Софокл, Еврипид. Девять трагедий Сенеки по композиции воспроизводят греческие образцы: делятся на пять актов, имеют хор. Вместе с тем трагедии Сенеки – глубоко своеобразны. Их автор, как и в своих философских сочинениях, привержен столь дорогим ему постулатам стоицизма. Кроме того, в драматургии Сенеки, в духе эстетики «серебряного века», с одной стороны – декламационный, патетический стиль, с другой – нагнетание страшных, пугающих сцен и подробностей. Эти «сильнодействующие» художественные средства, рассчитанные произвести впечатление на читателя и зрителя, общая мрачная тональность по-своему гармонировали с тяжелым политическим климатом нероновского правления.
«ФЕДРА». Трагедия Сенеки «Федра» (Phaedra) базируется на сюжете «Ипполита» Еврипида. Показательны, однако, те новые акценты, которые привносит римский драматург. В финале еврипидовского «Ипполита» Вестник сообщает о горестной судьбе несчастного юноши, оклеветанного мачехой и проклятого отцом Тезеем. Ипполит ехал по берегу моря в колеснице, когда кони увидели вышедшего из воды страшного быка (воплощение мести Тезея) и в страхе помчались. Ипполит выпал из колесницы и разбился. Приведенный к отцу израненный Ипполит прощает отца и умирает.
Сенека, верный своему методу, аккумулирует натуралистические подробности гибели Ипполита, о которых «умалчивает» Еврипид.
Окровавляя землю, голова
Со стуком разбивается о скалы,
Клочки волос повисли на кустах,
Раздроблены прекрасные уста
Каменьями, злосчастная краса
От многих ран погибла. На камнях
Трепещут умирающие члены.
Сенека характеризует своих героев более резким, прямолинейным образом: в отличие от Еврипида, где Федра признается в любви Кормилице, а та сообщает об этом Ипполиту, у Сенеки Федра сама открывается пасынку в своей страсти. Возмущение Ипполита представлено в нарочито мелодраматической форме: он готов поразить Федру мечом.
Когда та уверяет, что подобная смерть для нее желанней, чем отвергнутая любовь, Ипполит отказывается от своего намерения и, бросив меч, уходит. Кормилица, знающая о любви Федры, поддерживает клевету против юноши. Последний, якобы совершив насилие, испытал страх перед согражданами, о чем говорит оставленный им меч. У Сенеки Федра поражает себя мечом на глазах у мужа. Эти и другие эпизоды – свидетельство известной упрощенности в интерпретации Сенекой классического сюжета. Натуралистические подробности, кровавые обстоятельства трудно было воспроизвести на сцене. Эта и другие трагедии в значительной мере рассчитывались не на воплощение на театральных подмостках, а на чтение, иногда в гостиных, в кругу друзей и единомышленников.
«МЕДЕЯ». Драматургическая эстетика Сенеки реализуется в трагедии «Медея» (Medea), которую также полезно сопоставить с одноименным произведением Еврипида. У греческого трагика главная героиня – жена, оскорбленная неверностью и эгоизмом мужа Ясона, для которого она пошла на огромные жертвы; Медея – человек, доверие которого было обмануто, достоинство – попрано; любящая и страдающая мать; личность, осознающая свою горестную долю как результат незавидного положения женщины в эллинском обществе. Медея у Сенеки – образ однолинейный, лишенный сложности, воплощение необузданной мстительности. Медея готова даже сжечь Коринф, где должна произойти свадьба мужа с Главкой, дочерью царя Креонта, уничтожить Истмийский перешеек, разъединяющий Эгейское и Ионийское моря. Подобной трактовкой Сенека превращает Медею едва ли не в фурию, рабу гибельных страстей.
Ее монологи – основной стилевой пласт трагедии; они исполнены патетики, выстроены драматургом по законам риторики.
Уж месть моя рождается на свет:
Я – мать детей. Но в жалобах напрасных
Я трачу время. Или не пойду
Я на врагов, из рук не вырву факел
И с неба свет!
В Медее – «огонь, железо, молнии богов». Она «грозит, бушует, жалуется, стонет». В ней – «бешенства прилив, разлившийся широкими волнами». Ее месть поистине неутолима.
…жена
Есть у него… я на нее направлю
Удар меча. Нет, это не довольно
Для бед моих. Нет, преступленья все,
И греческим, и варварским народам
Знакомые, должна я совершить.
Подобные словесные эскапады окрашивают стилистику трагедии. Кормилица, зная нрав Медеи, безуспешно пытается его смягчить, ибо «громадное злодейство предстоит, свирепое, безбожное».
СЕНЕКА И ЕВРИПИД. По сравнению с Еврипидом Сенека и в этой трагедии корректирует как
