и без меня.
— Передумаешь — дай знать, — сказал мне Бескостный. — Скоро у нас будет много земли. Всем моим хватит с избытком. Ты же мой, Ульф Хвити, верно?
— Твой.
Кто посмеет возражать, глядя в глаза дракону?
Мои меня тоже поняли. Не сразу. Но я сумел объяснить.
— Это хорошая земля, — сказал я Медвежонку. — Но чужая. Даже если Рагнарсонам удастся забрать себе весь этот здоровенный остров, удержать его им будет непросто. Гутрум — только первая весточка. Скоро сюда слетятся все охочие до добычи ярлы и конунги Севера. Все они захотят отхватить кусок английского оленя. И непременно схватятся меж собой.
— Думаешь, Рагнарсоны что-то отдадут? — усомнился брат.
— Им придется биться с такими же, как мы. И с англичанами, которых куда больше, чем нас. Да, им удалось побить нортумбрийцев, но это лишь малая часть всех здешних бойцов. А ведь есть еще франки. Чтобы попасть сюда, им надо всего лишь переплыть через пролив. А франки придут непременно. И не только они. Вот объявит главный христианский жрец в Риме большой поход в защиту здешних христиан — и здесь будет не протолкнуться от франкских шевалье и германских риттеров.
— Я не против подраться за право стать ярлом, — ухмыльнулся Медвежонок. — Я это люблю!
— У нас уже есть ярлство, — напомнил я. — Там, в Гардарике. А серебра хватит купить еще одно, хоть на Сёлунде, хоть на Геталанде. И учти: здесь мы всего лишь одни из многих вождей Рагнарсонов. Далеко не самые сильные. А я не хочу быть предпоследним в очереди на раздел добычи, брат. Я хочу быть тем, кто эту очередь составляет.
Медвежонок поскреб подбородок, подумал…
— Ладно, — сказал он. — Ты умен и удачлив. Ты — старший. Делай, как знаешь.
И я сделал. Сказал Ивару, что ухожу, и Бескостный мое решение принял.
Лишь напомнил, что я — его человек.
Что ж, я не против. Быть человеком Ивара Рагнарсона — серьезный бонус.
Особенно если держаться от него подальше.
К тому же мне не нравилась Англия. Ни в прошлой жизни, ни в этой. Ну не лежала у меня душа к здешним зеленым холмам.
Интересно, удастся ли Рагнарсонам сделать ее землей данов? Впрочем, я полагал, что это уже не моя проблема.
Глава, которую стоило бы считать эпилогом, но правильней все же назвать ее: «Пришла беда, откуда не ждали»
Сигурд и Ивар. Бескостный и Змееглазый. Больше никого. Два чудовища в человеческом облике. Правда, Ивар был моим чудовищем. Вернее, я — его. А вот Сигурд…
«Да он в ярости», — сообразил я. Сообразил не сразу, потому что ярость Змееглазого была ледяной. Нет, не так. ЛЕДЯНОЙ.
К счастью, рядом, очень вовремя, возник мой Волк, потому ужас не превратился в панику, а стал обычным страхом, с которым я неплохо умел управляться. Что и позволило мне не трястись, а стоять ровно и ждать, что скажут братья.
— Он неплохо послужил нам, верно, брат? — сказал Ивар, обращаясь к Сигурду.
«Нам», — отметило мое сознание. Уже не «мне», а всей компании «Сыновья Лотброка». Хороший ли это знак? Черт их знает.
— Неплохо послужил, — эхом отозвался Змееглазый. — И отказался от награды. Не захотел стать ярлом. Нашим ярлом.
Не может быть, чтоб Сигурд так взбесился оттого, что я отказался взять в правление кусок английской земли. Не дай Бог, если так!
— Я уже ярл, Сигурд-конунг, — рискнул я напомнить. — И как ярл я бился рядом с вами под знаменем Ворона.
— Верно, — согласился Змееглазый. — Ты храбр и хитер, как сам Локи. — И повернулся к Ивару: — Превзошел в хитроумии даже твоего Красного.
— И они неплохо поладили, — заметил Ивар. — Но мы позвали тебя не затем, чтобы похвалить, Ульф Хвити. Мы позвали тебя из-за твоего ярлства в Гардарике.
Вот теперь непонятно. И тревожно. На моем Замковом острове людей всего ничего. Гуннар Гагара, кучка молодых сёлундцев и несколько сотен кирьяльского ополчения, на которое, собственно, и был расчет, если что-то пойдет не так.
— Мое ярлство? Рагнар обещал мне, что конунг свеев…
— Слово отца — наше слово, — перебил меня Ивар. — Конунг свеев к тебе не придет. Во всяком случае, без разрешения нашего брата Бьёрна, а Железнобокий такого разрешения не даст. Нет, Ульф, нас интересует Гардарика. А раз теперь у тебя там своя земля, то ты должен знать эту землю и тех, кто там правит.
— Вообще-то мое ярлство — это не Гардарика… — Я тянул время, пытаясь сообразить, что им надо. — Она ближе к землям финнов. Но ты прав. О Гардарике я знаю немало. В Альдейгьюборге бывал. И в Пальтескье. И в Хольмгарде[26].
Рагнарсоны переглянулись.
— Хольмгард? — переспросил Ивар. — Это что за город?
— Из новых, — ответил я. — Быстро вырос. Место хорошее.
Братья вновь переглянулись. Но за Новгород я не опасался. Им сначала надо здешний кусок переварить, а это дело небыстрое.
Но не опасался я зря.
— В Гардарике видели «Пенногривого», — прорычал Сигурд. Именно прорычал. Позволил бушевавшей внутри ярости плеснуть наружу.
— Пенногривого?
Это еще что за зверь?
— Мой драккар! — рявкнул Сигурд.
Я похолодел. Все, писец князю Рюрику.
К счастью, лицо удержал. И спросил совсем спокойно:
— У тебя много драккаров, конунг. Прости, но я не знаю их поименно.
— Об этом ты слышал, — вмешался Ивар. — Все о нем слышали. Тот, что пропал.
— А… — Я позволил себе «вспомнить». — Конечно, слышал. Нечасто бывает, чтобы боги позарились на человеческий корабль. Видно, он и впрямь был очень хорош.
— Боги! — взревел Сигурд, поднимаясь. — Боги! Эти жадные крысы в Оденсе солгали мне! Не может такого быть, чтобы Один забрал мой корабль и отдал его какому-то любителю тюлених из Гардарики!
— Я знаю несколько правителей из Гардарики, — осторожно сказал я. — Ты можешь сказать имя?
Сигурд мотнул головой:
— Человек, который признал мой драккар, не знает, кто его украл. Но он видел, что на нем воины.
— Он не мог ошибиться?
Сигурд удивленно посмотрел на меня.
Ну да. Глупость сморозил. Перепутать корабли скандинавы в принципе не способны.
— И те воины, что были на твоем драккаре (из самосохранения я
