приказал он, поднимаясь на второй этаж.
Йован, само собой, не собирался никуда уходить и попадаться на прицел обозлённым жителям. Он присел на ступеньку, внимательно вглядываясь в редеющий дым. Вряд ли кто-то мог сунуться в дверь или окно — заклятие должно было действовать, пока стоит здание — но он опасался, что снаружи опять начнут бросать коктейли Молотова или придумают что-то ещё похуже.
«Так, кажется, смерть откладывается», — с некоторым облегчением подумал Йован. Он покосился в сторону подсобки, сомневаясь, стоил ли ему вооружиться. Путь был вполне безопасен, но, взглянув на свои дрожащие пальцы, он понял, что толку от этого будет не много.
Люди, окружившие дом, о чём-то спорили между собой, взволнованно перекрикивались. Слышался голос Аманды, отдающей распоряжения — она подгоняла кого-то приблизиться к зданию, но ей энергично возражали. Сказать, что организованность этого нападения оставляла желать лучшего — значило ничего не сказать.
Выстрела, грянувшего со второго этажа, следовало ожидать, но Йован подпрыгнул на месте от испуга. Голоса снаружи смолкли всего на мгновение. Ещё три выстрела прозвучали подряд, прежде чем люди опомнились; какая-то женщина громко взвизгнула, за ней завопило ещё несколько человек. Беспорядочная пальба с их стороны началась с приличной задержкой, сопровождаемая проклятиями и отчаянным воем.
Кто-то с разбегу бросился на дверь, намереваясь выломать её. Этот человек не смог даже издать крик и просто рухнул, звучно стукнувшись о лестницу.
Паника возрастала. Судя по всему, немалая часть нападающих теперь разбегалась. Несколько смельчаков, наплевав на защитные чары, попытались влезть в окна и тотчас же поплатились за это.
— Хочешь посмотреть?
Йован так вслушивался в происходящее на улице, что не заметил подошедшего Гая.
— У них закончились патроны. Можешь взглянуть одним глазком — то ещё зрелище.
— Э-э-э… Что-то нет настроения…
Гисборн прислонил ружьё к стене и тоже опустился на ступеньку. Услышав очередной истеричный крик за окном, он хмыкнул и удовлетворённо потёр руки.
— Для людей, не раз сталкивавшихся со смертью, они слишком сильно распсиховались, — заметил Йован.
— Эти идиоты не смогли даже нормально напасть. На что они надеялись, имея литр керосина и восемь ружей без запаса патронов? Не способны обращаться с оружием, но хотят отобрать у меня главенство! — Гай рассмеялся, однако выражение его лица сохранило мрачность.
Вопли жителей заметно поутихли. Возможно, многие в испуге отступили, поняв, что им так просто не взять дом штурмом. И всё же с десяток-другой человек оставалось рядом, они спешно переговаривались, перебивая друг друга. Отчётливо выделялись полные раздражения возгласы Аманды, призывающей всех замолчать и послушать её, но утихомирить потрясённых людей было не так-то просто.
— Ты каждой пулей по пять голов снёс, что они в таком ужасе?
Гисборн притворно вздохнул, изображая сожаление.
— Хотелось бы, но нет. Одного, кажется, убил, двоих ранил. Вполне достаточно, чтобы эта стая зайцев запаниковала и окончательно потеряла рассудок.
Йован поежился и крепче обхватил колени. Ему не было жаль несчастных, ставших пушечным мясом по велению колдуна, но собственное равнодушие к их судьбе немного пугало. Умом он понимал, что вина в происходящем лежит только на вдове и что жителям деревни можно посочувствовать… Однако, вопреки здравому смыслу, к ним не возникало ни толики жалости.
«Начинаю понимать Робина, — подумал он. — В каждом человеке сидит моральный урод».
Тем временем шум почти прекратился. Гай настороженно поднял голову, нащупывая за спиной ружьё.
В дверь требовательно постучали. Вслед за стуком раздался голос Аманды:
— Открой и впусти меня внутрь. Я не вооружена.
— Слышишь, Дормамму, она пришла договориться! — фыркнул Йован. — Надеюсь, ты не откроешь, а то вдруг у неё где-то камень времени завалялся…
Но Гисборн поднялся и сделал несколько шагов, спускаясь по лестнице.
— Чего ты хочешь? — громко спросил он.
— Соглашения.
Гай встал около двери, но не спешил отпирать замок. Было видно, что его плечи слегка подрагивают от смеха.
— Ты вспомнила, что у тебя есть язык только когда все ваши попытки убийств провалились? И серьёзно думаешь заключить мир?
— Любая сделка возможна при заманчивой цене, — отозвалась Аманда. Она говорила размеренно и спокойно, тщательно контролируя интонацию, чтобы не дать раздражению проявиться в её тоне. Йован ясно представил её покрасневшее от злости лицо и сжатые кулаки.
Услышав это, Гисборн расхохотался уже вслух.
— Что ж, это правда. Тогда вот мои условия: ты прямо сейчас прикажешь всем разойтись и заняться своими делами, а затем здесь же, на пороге, выстрелишь себе в голову. Если откажешься, то я буду убивать любого, кто появится в моём поле зрения, независимо от того, нападает он или просто проходит мимо.
Ответом была тишина. Видимо, Аманде требовалось некоторое время, чтобы совладать с собой и что-то сказать. В отличие от основной массы своих подчинённых, она не имела привычки разражаться руганью в такие моменты и могла только беззвучно открывать рот, от ярости еле переводя дыхание.
— Ты!.. — выкрикнула она наконец.
— Подлец, предатель, трус, убийца, — начал перечислять Гай, издевательски улыбаясь. — Что-то забыл?
— Психопат, — подсказал Йован.
Аманда ударила в дверь обоими кулаками и почти зарычала в негодовании.
— Я ненавижу тебя! Как и каждый человек в деревне! Ты никогда не сможешь нами управлять!
Она исступлённо била по тяжёлой деревянной двери, наверняка уже разодрав руки в кровь. Этого ей показалось недостаточным, чтобы выместить гнев, и очередной удар был нанесён ногой. Вряд ли он был безболезненным для неё, но зато требовал больше силы.
— Велика беда, — ухмыльнулся Гисборн. — Когда вы все перемрёте, мне будет только легче.
Голос Аманды осип от крика, однако она никак не замолкала, продолжая угрожать и осыпать несчастный вход пинками, будто это могло возыметь какое-то действие.
— Я расправлюсь с тобой!..
Она закашлялась, едва не задыхаясь, как при приступе астмы, но всё ещё не прекращала стучать кулаком и носком туфли. Наконец она в изнеможении опустилась на порог и прохрипела:
— Зря ты нас недооцениваешь…
— Не двигаться! — позади, на лестнице, раздался визгливый, истеричный возглас.
Чья-то потная рука схватила Йована за волосы и потянула вверх. Обрывисто дышащий и дрожащий человек приставил лезвие к его горлу. Рука этого типа так тряслась вместе с ножом, который по ощущениям даже не был достаточно острым, что Йован почувствовал только отвращение и ни капли испуга.
Гай резко обернулся, и человек, испуганный этим движением, почти повис, вложив всю силу в свою хватку. Дрожь его тела переросла в какое-то трепыхание.
— Н-н-не двигайся! — снова воскликнул он. Голос был сдавленным, будто непрошенный гость вот-вот мог подавиться собственным страхом и упасть замертво.
Удивление на лице Гисборна сменилось крайней досадой.
— Сайлас. Проклятье, я ведь сам впустил тебя в дом…
