Мне на глаза попадается конверт, лежащий на тумбе возле кровати. Его вчера не было. Открываю его и достаю записку.
«Прости, но я бы поступил так же. Я не жалею о том, что сделал, потому что всегда сомневался в чувствах Оука к тебе. Я был той самой проверкой ваших чувств. И вы испугались оба. Мне жаль, что вы позволили мне сделать всё это. Ты всегда писала о том, что в каждой истории есть плохой герой и я решил им быть для вас с Оуком, чтобы вы перестали бояться любить. Я не отрицаю, что в первый раз я просто был очень зол на Оука. Я отомстил ему за предательство, но во второй раз я действовал из других побуждений. Я видел только похоть, но не чувства. Вы разные. Оук сломал бы тебя, поэтому я воспользовался тестом на беременность Уиллоу. Вы не выдержали испытание. Вы не можете довериться друг другу, а это очень плохо. Я пытался защитить тебя и помочь тебе, Бонни, но, видимо, выбрал паршивый вариант. Я никогда бы не женился на тебе. Я бы сам позвонил Оуку или прислал открытку с новым обманом, чтобы заставить его двигаться. Он ведь крутой парень, а я должен быть примерным. Я был, но это был не я. Прости, Бонни, но ты сама должна решить для себя, что для тебя важнее: страх или любовь. Научитесь не мечтать о любви, а любить друг друга.
И я всегда считал, что препятствия – это верный путь к цели. Так не сходи с дороги, Бонни. Сложностей будет много. Это же Оук. Я не жалею о том, что сделал. Я жалею о том, что потерял друзей. Но я надеюсь, что ты найдёшь своё личное рождественское чудо.
С Рождеством тебя, Бонни.
Рас»
Комкаю записку и стискиваю зубы. Как он может такое говорить? Он не имеет права!
Но потом злость проходит. Рас прав. Доверие – одна из главных составляющих любви. И мы просрали оба это. Мы испугались, сбежали и спрятались. Моё настроение теперь очень паршивое.
Несу свой чемодан домой и появляется огромное желание что-то поесть. Открываю холодильник, разглядывая полки, и ничего не хочу. Хотя мама всегда готовит много, но я не хочу то, что в этом холодильнике. Открываю шкаф и достаю хлеб, а потом сыр в баллончике. Выдавливаю его на хлеб и жую.
Когда нам было лень с Оуком готовить или мы были на мели, то сидели на столе друг напротив друга и именно это было нашим ужином. Казалось, что мы выдержим всё, ведь мы многое прошли вместе. Как будто судьбы нам не хватало и её проверок, так ещё Рас подключился к этому. Не знаю, что делать.
Выпрямляюсь, когда слышу звук колокольчиков на улице, словно едет Санта на волшебных санях. Спрыгиваю со стола и доедаю хлеб. Открываю дверь. Напротив наших домов с Хантерами стоят две машины продавца мороженого. Хмурюсь, не понимая ничего. Музыка начинает играть неизвестно откуда. Мой рот приоткрывается в шоке, когда я вижу, как из вагончика выскакивает Мэнди в короткой красной юбке и красном топе. На ней красная шапка Санты.
– Боже мой, – шепчу я, не веря своим глазам. Моя сестра поёт: «Всё, что я хочу на Рождество, это ты». У неё ужасный голос. Но Мэнди всегда было плевать на это. Она без комплексов.
Мэнди прыгает на месте, хлопая в ладоши и щёлкая пальцами. Выхожу на крыльцо, а потом спускаюсь по лестнице к лужайке, покрытой снегом. Обнимаю себя руками, защищаясь от холода. Она машет мне и подмигивает, а потом выбегают племянники в костюмах рождественских оленей. За ними топает в костюме Санты племянница. Они все кричат и поют, танцуя друг с другом.
Поворачиваю голову налево и вижу шокированного Оука. У него пластырь на лбу и синяк на губе. Моё сердце сжимается от его бледного лица и побитого вида. Он подходит ко мне. Я беру себя в руки, делая вид, что ничего плохого вчера не случилось.
– Они рехнулись? – Шёпотом спрашиваю его.
– Они просто пьяные. Опять они нас на вечеринку не позвали, – хмыкает он.
В этот момент музыка становится громче и из-за вагончиков появляются Уиллоу и Скот. Они поют, танцуя друг с другом. Все в рождественских костюмах. Я закрываю рот рукой, смеясь от их выступления. Вокруг них бегая, визжат дети, и Скот подхватывает мальчишек, а Уиллоу берёт на руки дочку. Они обнимаются и целуются. В моих глазах скапливаются слёзы от чувств и счастья за них.
– Да ладно, – Оук свистит. Он пихает меня в плечо и показывает направо. По улице идут мои папа и мама. Они поют следующий куплет, пританцовывая. И мой папа олень, а мама довольно сексуальная миссис Санта. Хохочу, хлопая им.
Соседи со всей улицы выходят из домов на песню, а мы хлопаем.
– Боже мой! – Толкаю Оука и показываю на его родителей.
– Папа, давай! – Оук свистит снова.
Они все танцуют и поют, к ним присоединяются наши соседи и это самая безумная рождественская вечеринка.
– Бонни!
– Оук!
Нам машут, и мы направляемся к нашим семьям. Обнимаю маму с папой, делая им комплименты. Мэнди берёт меня за руки и заставляет танцевать с ней, да ещё и петь.
Снег падает нам на головы, а мы прыгаем и веселимся, подпевая песне.
Я смотрю на брата с Уиллоу и их детьми, потом на своих родителей, на сестру, увлёкшую какую-то старушку в танец. Ну, это было ожидаемо. Мэнди свихнулась на старушках. Затем мой взгляд переходит к чете Хантеров, они смеются и целуют Оука. Он улыбается им, пытаясь избежать руки отца, которая хочет взъерошить его волосы, и наши взгляды встречаются. В этот момент всё перестаёт существовать для меня. Я вижу только его. Я иду к Оуку, и он идёт ко мне. Мы останавливаемся, смущённо улыбаясь друг другу.
– Они безумные, – шепчу я.
– Они сумасшедшие, – кивает Оук.
– И это не по сценарию, – замечаю я.
– Потому что это жизнь, Баунти.
– Я, наконец-то, это поняла. Я такая дура.
– Да, но и я не подарок, – пожимает плечами Оук.
– Не могу с тобой спорить, – смеюсь я.
– И я…
– Они стоят под омелой! – Визжит Уиллоу, обрывая Оука.
Какая к чёрту омела? Мы на улице!
Озадаченно оглядываюсь и вижу, что все соседи и наши семьи стоят в паре метров от нас полукругом. Все чёртовы соседи здесь.
– Омела, сынок. Ты ничего не сделаешь против силы омелы, – кивает Джерри.
Мы с Оуком поднимаем головы, и я охаю. Над нами натянут целый потолок, состоящий из омел.
– Целуйтесь! – Все начинают скандировать.
– Они это подстроили, – цокаю я.
– Целуйтесь!
– Они не отвалят.
– Но это глупо. Они на что-то надеются…
– Я тоже, Баунти, – перебивает меня Оук. – Я тоже ещё надеюсь. Я не должен был говорить тебе того, что сказал. Но мне стало легче, когда я признался в своей слабости. Я люблю тебя, Баунти.
Мой пульс быстрыми ударами отдаётся в висках, когда он говорит это.
