Михайловске, тут за подмогой в Уфу не пошлёшь. Помог Никита Иванович Шульга, народ весь в Белорецке на вече собрал и попросил поднатужиться в очередной раз, церковь-то со школой для себя ведь. Фёдор на неделю в Белорецке задержался и сам поучаствовал в строительстве и брёвна ошкуривал и ямы копал. Пётр говорил, что если народ увидит, что княжич работает наравне со всеми, то и горы свернуть может. Не ошибся брат и здесь. Никому не хотелось от княжича отставать, и детишки с семи лет начиная и жёнки строить помогали. Считай за неделю-то, и подняли шесть домов и школу и даже церковь начали, но княжич и тут результата не увидел. Ведь ещё и Миасс нужно осмотреть и вникнуть во все дела тамошние.
В самом Миассе пришлось тоже поработать. Ведь с княжичем шестьдесят башкирок прибыло. Пока Фёдор в Белорецке неделю топором махал, отец Парамон шестьдесят свадеб и сыграл. Всех неженатых ещё башкир оженил, да ещё и стрельцов больше десятка. Шульга чуть больше пятидесяти домов построил, а переселенцев прибыло почти шесть десятков, да шестьдесят новых семей. Начали строить две новые улицы в Миассе, семьдесят домов – это не шутка. Так ведь ещё и храм нужно продолжать возводить.
А красивый город Миасс получается, почти как Вершилово. Фёдору он понравился.
Событие девяносто шестое
Царь и Великий Государь всея Руси Михаил Фёдорович Романов принимал в Грановитой палате очередных переселенцев в Вершилово. На этот раз рядом сидел его отец патриарх Филарет. Переселенцев было всего трое и все были монахами. Приглашение имел только один. Двое других были его учениками. Приехали они не из вшивой Европы, а почти что свои были. Из Киева были монахи. Старшего звали Захария Копыстенский, он происходил из шляхетской семьи, но был православным. И не только был. Захария написал и издал уже две книги в защиту православия: «Книга о вере единственной» и «Книга о правдивом единстве православных христиан». Ляхи на территории княжества Литовского и землях Червонной Руси или Украины активно насаждали католичество и Униатскую церковь, вот против этого и выступал Захария. Шляхетское происхождение и удаление Киева от центральных районов Короны Польской пока позволяло Копыстенскому спокойно всем этим заниматься, но он был не дурак и видел к чему всё идёт. До последнего времени в Руси он союзника в своей борьбе не видел. Чехарда на престоле и потеря Московским царством западных земель, не давало ни какой надежды, что с этой стороны будет помощь в его борьбе.
До последнего времени. Совершенно неожиданно для всех Московия легко вернула утраченные земли и заодно и приличный кусок княжества Литовского прирезала и поступила неожиданно, все униатские и католические храмы и церкви на этой территории позакрывала, и вместо них открылись новые – православные. Должны были начаться волнения, но опять неожиданно поступила Москва, взяла да и отменила все подати и налоги, кроме церковной десятины, на два года. И земли с крестьянами не раздала в вотчины своим людям. Ни каких недовольств среди простого народа, паны попытались воду мутить, но сами же крестьяне их на вилы и подняли. Чудно. Не ведут себя так завоеватели. Так, как раз освободители себя должны вести. Если бы не эти чудеса Захария Копыстенский и не подумал бы переезжать в Московию, получив приглашения. Но чудеса были. И звали его не в Москву, а в Вершилово, в Пурецкую волость. Ещё одно чудо. Любопытство перевесило. Захария взял двух учеников из Киево-Печерской лавры, и как только дороги просохли, двинулся в путь.
Всё это монах сейчас рассказал двум Государям и вопрос в конце задал, а чего от него ждут.
Ответил патриарх Филарет.
– Ты, отче, как думаешь, что за война сейчас в Европе идёт?
– Император Фердинанд II воюет против северных немецких княжеств и восставших чехов, – пожал плечами Захария.
– Нет. Это католики воюют с протестантами. То же сейчас и во Франции, там католики уничтожают гугенотов. И бог им в помощь, – троекратно перекрестился Филарет, – Не об этом речь. Католики стремятся всех в мире переделать на свой манер. Справятся с протестантами, и окажется у них два врага всего. Первый это султан турецкий и ислам соответственно, а второй – это православие. Только все остальные православные народы сейчас под пятой того же султана, а мы вот они, одни против всей Европы.
Копыстенский кивнул, с патриархом соглашаясь.
– Наверное, так и есть, Ваше Святейшество, но чего вы хотите от меня?
– Князь Пётр Дмитриевич Пожарский считает, что война эта продлится ещё больше двух десятков лет, как следствие начнутся голод и эпидемии. Русь же пока за стеною Речи Посполитой отсидеться может и усилиться. Науки развить, производства всякие наладить, построить университеты и академии, где, в том числе, и монахов будут учить. Только учебников нет, а тем паче учителей. Сейчас тебе отец Захария принесут книги изданные в Вершилово. Это жития святых преподобного Сергия Радонежского и князя Александра Невского, ещё Ветхий завет и молитвенник, ты эти книги прочти внимательно и ровно через седмицу здесь снова с тобой встретимся. Ты же на досуге подумай, что надобно сделать, чтобы учителя нашлись, да и учебники.
Вошедший монах передал ученикам Захарии две связки книг, удивительно маленьких, и проводил их потом в отведённые им в Кремле покои. Сразу после этого монахов накормили отварной рыбой с гречневой кашей и, оставив за дверью покоев служку, чтобы просьбы через него передавать, оставили одних. Копыстенский подивился чудному стулу с мягким сиденьем и такой же мягкой спинкой и, удобно разместившись в нём, открыл первую книгу, бегло посмотрел и взял следующую, а потом ещё и ещё, пока не перебрал все восемь. Интересно. Выходило, что книг всего четыре и каждая издана в двух вариантах. Один вариант на обычном русском языке, а второй был читаем, но мудрён больно.
Книги были напечатаны на тончайшей белоснежной бумаге, и обложки были не из дощечек, обтянутых кожей, а из чего-то лёгкого и обтянутого тканью. Как были между собою скреплены листы, вообще было непонятно, но они точно не были прошиты ниткой. Всё это делало книгу лёгкой и какой-то хрупкой, беззащитной. Шрифт тоже поражал. Буквы не были украшены завитушками, они были одинаковой высоты и по возможности одинаковой ширины. Это было необычно. Прочитав пару страниц молитвенника, Захария понял, что читать гораздо удобнее и красота стала дрогою просто, а не исчезла. Вот эти ровные строчки были, пожалуй, и краше, чем привычные буквы с вычурными завитками и хвостиками. Строгость и простота. Читалось уж точно
