повесить.
В голове крутилось столько всего, что голова готова была лопнуть.
С тех пор как я встала, мне хотелось добраться до него и обнять Уэстона. Я бы с радостью бросила все это безобразие здесь и побежала в кампус, где у него была тренировка на катке, потому что завтра будет последняя игра против «Белых медведей Чикаго».
Мне хотелось извиниться перед ним и объяснить, что я не собиралась лишать его возможности рассказать об этом отцу. Мой мобильный телефон лежал на длинном подоконнике, который служил мне креслом, я нашла контакт Уэстона и позвонила ему.
Я была уверена, что он не ответит, потому что он редко был доступен, когда ему пытались дозвониться во время тренировки.
Я оставила сообщение в нашем чате, спросив, есть ли у него время поговорить позже.
Продолжая распаковывать вещи, я то и дело поглядывала на свой телефон, надеясь, что он позвонит или пришлет сообщение.
Сообщения Арии и Люси были единственными на экране моего телефона, потому что мы собирались встретиться в эти выходные, чтобы попробовать новый итальянский ресторан, который открылся в городе.
Было уже восемь вечера, а от Уэстона по-прежнему не было никаких вестей. Я попробовала позвонить ему еще раз, но на этот раз звонок сразу попал на голосовую почту.
После душа, с мокрыми волосами, капающими на футболку, я устроила себе какао поздно вечером на кухне между еще не убранной посудой, чтобы лечь в постель и, надеюсь, быстро заснуть.
Этот день был просто отвратительным.
Вдруг раздался звонок в дверь, и я услышала, как мамины тапочки стучат по паркету, ведущему к входной двери, пока я на кухне насыпала какао-порошок в чашку.
— Уэстон.
Услышала я мамин голос.
Я подняла глаза от чашки и побежала с ложкой в руке за угол, чтобы оказаться напротив Уэстона.
— Я иду спать. Если что-то случится, вы знаете, где меня найти. Спокойной ночи вам двоим.
Мама взбежала по лестнице, и мы оба услышали, как она закрыла дверь в спальню.
Я оглянулась на него, все еще стоящего на месте, словно застывшего.
Уэстон выглядел таким усталым и побитым. Его осанка была напряженной, но плечи ссутулились. Должно быть, он пришел сюда прямо с тренировки, потому что в правой руке он сжимал спортивную сумку. Я подбежала к нему, обхватила его за шею и почувствовала его руки на своей талии после того, как он уронил спортивную сумку на пол.
— Мне так жаль, Уэс. — Пробормотала я, обнимая его как можно крепче.
— Мне тоже очень жаль, Луна.
Я ослабила объятия и посмотрела на него в замешательстве.
— Нет, у тебя нет абсолютно никаких причин извиняться, понимаешь? Я не думала в тот момент и просто сказала это. Я не имела права отнимать это у тебя, и…
Я даже не успела договорить.
Уэстон взял мое лицо в свои ледяные руки, которые горели на моих щеках, и прижался к моим губам.
— Мне тоже очень жаль. Я не должен был так отталкивать тебя. Я был зол и одновременно ошеломлен тем, как реагировать, и не знал, как помочь себе, кроме как упрямиться. — Объяснил он сам себе.
— Ты хочешь остаться здесь на ночь?
— Ты все еще спрашиваешь об этом? — Улыбнулся он.
Боже, как я скучала по этому, не прошло и двадцати четырех часов, как мы едва виделись, а ощущение было такое, будто прошло уже несколько месяцев.
Я уже лежала в кровати, если можно назвать кроватью матрас на полу с картонными коробками, импровизированными тумбочками, и прислушивалась к плеску, доносившемуся из ванной.
Мы с Уэстоном пили какао внизу на кухне, которое я приготовила для нас обоих, и разговаривали обо всем.
Мне было приятно осознавать, что между мной и им снова все хорошо. Плеск из душа в соседней комнате затих, и вскоре в мою комнату вошел Уэстон с мокрыми волосами, полотенцем на поясе и каплями воды на груди.
Я была в полной жопе.
— Перестань так на меня смотреть, Луна.
Уэстон искал в своей спортивной сумке футболку, которую он мог бы натянуть на себя.
— Как я на тебя смотрю?
Я спровоцировала его и села прямо, не отрывая от него глаз.
Как я могла устоять перед таким взглядом?
— Не заставляй меня произносить это вслух.
— Или что будет?
Мой взгляд скользнул по его обнаженному, неподвижному, слегка влажному торсу. Отдельные бисеринки воды лежали на его груди или сползали по прессу к поясу полотенца.
— Может быть, мне стоит закончить то, что я начал. — Сказал Уэстон, переползая на матрас ко мне.
Мое сердце учащенно забилось при этих словах, и дыхание совпало с ним. Я немного раздвинула ноги, чтобы дать ему возможность приблизиться ко мне, и он подперся одной рукой рядом со мной.
Вода с прядей его волос капала мне на лицо, и я почувствовала холодную воду на своей коже. Его рука скользнула вниз по моим трусикам, и я почувствовала, как его пальцы поглаживают тонкую ткань.
Пальцы Уэстона остановились на кружевном поясе трусиков, и он начал играть с поясом. Я почувствовала его руку внутри трусиков, над моей бритой киской, и он провел двумя пальцами по моей складочке.
— Посмотри, какая ты уже мокрая.
Я уже была мокрой, прежде чем его теплые пальцы скользнули по моей киске.
Я дернулась от его прикосновения, когда он кончиками пальцев слегка надавил на мой клитор.
— Я и не знал, что ты такая чувствительная.
Он грязно усмехнулся и облизнул губы. Уэстон убрал руку с моих шорт и слегка задрал футболку, обнажив мою голую грудь.
Медленно он целовал меня от пупка к твердым соскам, посылая отдельные разряды электричества прямо между ног, покусывая их, усиливая мое желание его, его прикосновений и его члена.
Пока он нежно покусывал мои соски и покрывал поцелуями грудь, я почувствовала его большой палец на своем клиторе. Только вот между ними была тонкая ткань моих трусиков.
— Тебе нравится так?
— Да. — Выдохнула я, наслаждаясь его прикосновениями.
Мое сердцебиение участилось, и я почувствовала, как оно колотится о мою грудь.
Я почувствовала его руку на своем топе, который он продолжал натягивать, пока я не стянула его через голову. Уэстон коротко поцеловал меня в губы, оставляя короткие влажные поцелуи на моем теле своими губами до самого пояса моих трусиков.
Каждый его поцелуй на моей коже вызывал покалывание, и чем ближе он подбирался к моим трусикам, тем сильнее становилось покалывание.
Он стянул трусики по бедрам к моим ногам и бросил их на пол рядом
