одно свое подобие. И это чудовище вдруг вышло из стены навстречу Рохе:
– Что ты принес?
Воплощенное зло, чудовище было спокойно и внимательно. В едва прикрытой пасти виднелись клыки. У Сына Иля не осталось сомнений в том, кто появился перед ним. Да это он, проводник зла, изгнанник и враг всему, живущему под солнцем, Изгл.
– Его зовут Мастеровой, – собравшись с духом, ответил Роха.
– А как называешь себя ты?
– Могильщик.
– Могильщик… – задумчиво повторило чудовище. – Если ты могильщик, то тот другой – мертвец? Зачем же мне покойник?
– Нет, нет, он жив. Он усыплен.
Изгл навострил уши, словно пес:
– Действительно… живой… Не врешь… Я слышу, как он дышит, и чую запах жизни в нем. Так зачем он мне?
– Он для людей, что не покорились твоей воле, вожак!
– Ерунда, мало ли таких! Им всем конец.
– Он жених той, что была с младенцем!
– Ну и что же? Сгинула она давно. Что мне за дело теперь до женихов ее?
– Он знает, как найти тайные скрижали!
– Болтовня, выбитая на камне… Пусть она заботит таких, как он. А я сам знаю, за что и кому отдам дитя…
Роха взял паузу, обдумывая дальнейшие слова.
– Что замолчал? Гадаешь, как бы не продешевить? Продать бы подороже то, что принес? – усмехнулся Изгл и вдруг обрушился на него подобно грому: – Мне младенец нужен!
Он простер вверх длинные, жилистые то ли лапы, то ли руки точно так, как было на стене, и завопил:
– Мир спутанных теней, путей, переплетенных в кокон, из рук моих его получит! – А затем тише: – Уж сколько времени прошло, как рухнула звезда, а вы все тащите ко мне каких-то там людишек… Мне псы дороже. Смотри сюда, могильщик.
В руках Изгла оказалась длинная палка, на конце которой болтался крюк. Как будто собираясь удить рыбу, он сделал характерное для этого движение, и крюк пропал во мраке.
Бульк…
Изгл поводил удилищем, а затем рванул его точно так, как это сделал бы рыбак. Оно согнулось. Изгл потянул… и вот… Медленно появилось то, что было на крюке. Борт корабля показался первым. Давно лишенный мачт, кораблик был изъеден жуками.
– Гляди! Некоторые уже мне обещали… Бороздили воды, топили корабли и лодки, таскали мне детей, мамаш и нянек… Но так и не нашли младенца!
Изгл встряхнул свой улов. Из дыр в бортах кораблика, как ненужный мусор, посыпались вниз почерневшие колокольчики. А затем чудовище подтащило крюк ближе и ударом ноги освободило его от груза. Кораблик сорвался вниз. Было слышно, как он несколько раз ударился о скаты ямы. А дальше все затихло.
– Я оценил их обещания.
Изгл поднес свое удилище к глазам Рохи, и тут стало ясно, что сделано оно из человеческих костей.
– Хоть какая-то мне польза, – прорычало чудовище и снова опустило вниз ржавый крюк.
И так же, как и в предыдущий раз, что-то зацепилось на него. Изгл потянул.
Рядом с Рохой появился деревянный трон, нельзя сказать, чтобы он был царским, скорее шутовским. Медленно трон поднялся из глубины. В нем кто-то восседал. Роха пригляделся и все же узнал не сразу сидящего на нем в позе царя.
Это был Ямых. Да, да… раскинув высохшие руки, устроился на нем союзник темных сил. Тот, кто грезил новым, не виданным доселе миром, где не будет никаких правил для него.
«Быть может, он получил то, чего искал…» – подумал Роха.
Теперь же в Ямыхе не осталось ничего от прежнего правителя Закрая ― ни хитрости и коварства, ни тайной жажды, ни алчных устремлений, ни детских обид. Все для него отныне было в прошлом, взгляд его давно потух…
– Вот он тоже в себя верил очень, теперь же молчалив… Слова не дождешься от него. А прежде все хитрил… Его родитель однажды заподозрил, что он не родной ему. – И Изгл взмахнул удилищем так, что Ямых едва не слетел с трона. ― Узнав об этом, хитрец в верности ему поклялся и обещал забыть про власть. Поклялся, что, пока не снимут с него все подозрения, он будет жить отдельно от семьи. А потом взял и отравил папашу. И мне он тоже обещал найти дитя… ― Изгл взялся за голову Ямыха и приподнял ее над высушенным телом. – Почти нашел, но упустил…
Сын Иля едва заметно вздрогнул.
– Как у тебя, при нашей встрече дрожь пробежала по нему. ― Изгл исчез, но тут же появился за спиной у Рохи. – Ты прежде не видал его?
– Нет, – не отрывая взгляда от обезглавленного Ямыха, отвечал Спасенный.
– На что он мне теперь? – Чудовище задрало голову, как будто собиралось выть. – Самое время его отдать тебе, могильщик…
Собачья морда расплылась в жутком оскале. На плечи Ямыху вернулась голова, но теперь она уже не могла держаться и завалилась набок.
– Зачем понадобился ему трон? Быть может, это гроб? – каменным голосом рассуждал повелитель пещер.
Не успел воспитанник Мастерового что-либо ответить, как его горло оказалось сдавленным. Удилище, удавкой, несколько раз обернулось вокруг его шеи и начало душить. Роха захрипел.
– Мне кажется, что тебе жаль его? А ведь он твой давний враг. Забыл, как он поступил с тобою? Думаешь, не чую твое сердце, человек?!
– Ты прав. Он мой должник. – прохрипел Роха, сдавленный в шее.
– Так почему тебе жаль его?!
– Остался я предателем для всех. А этот был свидетелем тому, что нет на мне смертного греха. Теперь же нет возврата… За все мои потери он предрекал мне новые миры, – хрипя, пытался объяснить Роха.
– Он?! – завыл Властитель подземелий. – Так что ему ты обещал?
– Ничего. – Роха с трудом дышал.
– Назови мне свое имя!
– Р-р-р-о-оха, – почти теряя сознание, хрипел лжемогильщик.
– Так это ты, тот самый что был выдан за младенца? – удивилось чудовище и наконец оставило его шею в покое.
– Так что тебе от меня понадобилось?
– Согласен я. И хочу в мир ― тот, которым соблазнял меня Ямых.
– А что же ты мне врал, себя за другого выдавая?
– Наставника послушался. А потом усыпил его, и вот он там лежит.
– Я так искал тебя, а ты, надо же, сам явился!
Тут Изгл одним движением скинул с трона того, кто некогда был правителем Закрая. Его голова первой нырнула в черноту и тихо в ней исчезла. Туда же проследовало и остальное тело.
– Хорошо! Служи ― и будешь там, где этим дуракам уже не быть! – прогремел голос Изгла.
– Мне кажется, что этот трон теперь по праву мой!
– Зачем тебе эта деревяшка? – недоуменно
