нам через плечо. — Он просто очень взволнован этой новостью и не может найти слов, чтобы выразить свое счастье. Не так ли, котик?
— Я не буду использовать нож, о нет—, — продолжает реветь пахан, пока мама отталкивает его назад. — Я воспользуюсь чертовой картофелечисткой. У тебя получатся потрясающие шторы из мешковины, Де Санти! И каждый раз, когда твои остатки шуршат на ветру, я буду вспоминать твои крики агонии!–
— Мы вернемся позже, — шепчет мама с немного комичным, раздраженным видом и захлопывает за ними дверь.
Я смотрю на Рафаэля.
На его лице очень самодовольная улыбка. — Хорошо. Не думаю, что в ближайшее время мы вместе отправимся на рыбалку.
Я смеюсь и целую его.
Эпилог
Месяц спустя
Перед нами маячит двухэтажный современный белый дом, залитый мягким светом заката. Дом моего тестя. Я паркую машину на пустом месте рядом с клумбой и глушу двигатель.
— Помни, о чем мы договорились—, — говорит Василиса, проверяя свой макияж в зеркале солнцезащитного козырька. — Ты не рассердишь моего отца. Он все еще злится на тебя за то, что ты — украл— день моей свадьбы. Это будет наш первый. хм, обычная встреча с моей семьей, так что давайте будем вести себя цивилизованно.
— Конечно. — Я беру тюбик туши из ее рук и бросаю на сиденье позади себя.
— Привет! Что-
— Я буду вести себя хорошо. Но я думаю, мне нужен какой-то стимул. Я отодвигаю сиденье назад, затем обхватываю руками ее тонкую талию и поднимаю ее через консоль к себе на колени.
— Рафаэль, мы не будем заниматься сексом на подъездной дорожке к моему отцу.
— Нет? — Я расстегиваю первую пуговицу ее шелковистой блузки. — Если ты забыл, мой врач сказал, что я все еще выздоравливаю. Никаких стрессовых ситуаций не допускается. И одна часть моей анатомии сейчас испытывает сильный стресс. Я раздвигаю края ее блузки и прикусываю ее грудь.
— Мы можем поработать над успокоением твоего члена после ужина, — бормочет Василиса.
Моя рука скользит вниз по ее грудной клетке, затем ниже, обхватывая ее обнаженную киску. Ее атласные трусики забыли где-то в моем самолете. Проведя большим пальцем между ее гладкими складками, я нахожу ее сладкий бутон и начинаю кружить. Сначала пара легких движений, затем я нажимаю чуть сильнее, прежде чем скользить пальцем в ее тепло.
— Передумали? Я продолжаю дразнить ее клитор большим пальцем, слушая ее тихие стоны удовольствия.
— Ага, — задыхается Василиса, водя по моему пальцу и расстегивая молнию на моих штанах.
Я тверд как чертов камень, до боли. Я почти кончил, когда она обхватила мой член рукой, чтобы вытащить его. Степень, до которой я одержим своей женой, не имеет себе равных. Ей достаточно прикоснуться ко мне — или просто пригрозить перерезать мне горло — и мне конец.
Просунув руки под ее задницу, я располагаю ее над своим членом и начинаю медленно опускать эту невероятную женщину на руки. Мой мозг сгорает еще до того, как я проникаю в нее даже наполовину.
Два темных глаза впились в мои сквозь длинные черные пряди, закрывающие ее лицо. Пирсинг. Немного дикий. Мой.
Это все еще нереально, что я смогу заполучить ее как свою собственную.
— Я не уверен, что смогу когда-нибудь показать тебе, как сильно я тебя люблю, Василиса.
— Ты уже это сделал, сумасшедший, — шепчет она, еще больше погружая меня внутрь. — Попробуй проделать еще один подобный трюк, и, клянусь, я задушу тебя до смерти.
Мой член сильно дергается внутри ее киски, и я едва сдерживаю неминуемый оргазм. Я толкаюсь в нее снизу, заполняя ее полностью, и одновременно захватываю ее губы своими.
— Я люблю тебя—, — говорят ее губы в мои. — Очень много.–
Мое сердце набухает и расширяется, чувствуя, будто оно внезапно стало слишком большим для моей груди. Я обхватываю лицо Василисы ладонью, наслаждаясь видом ее, покрасневшей и задыхающейся, пока она скачет на мне, с дикой страстью гоняясь за своим удовольствием.
Этот экстаз — это все, что мне нужно знать: старые тени исчезли. Те мрачные мысли, которые преследовали меня, когда я был намного моложе. За прошедшие годы были мрачные моменты, когда я размышлял о том моменте в торговом центре. В ту минуту перед взрывом.
Мне стыдно признаться в этом даже самому себе, но я не раз задавался вопросом, что бы произошло, если бы меня там не было. Как бы сложилась моя жизнь? Что, если бы я ушел до того, как увидел девушку, весело бегущую по коридору? Или если бы я это сделал, но решил остаться на этой лестнице. Эти мысли вызвали у меня тошноту и отвращение к самому себе. И все же время от времени они всплывали. В минуты слабости. В моменты боли.
Сейчас? Теперь корю себя из-за этого шрама на спине Василисы. Один чертов осколок, которому удалось пройти мимо меня. Это причинило ей боль. Это оставило неизгладимый след. Мне следовало лучше защитить ее. Этот порез должен был достаться и мне. Никогда ее.
Я всегда ненавидел свое отражение в зеркале. Так продолжалось до тех пор, пока я не понял, что спасенная мной девушка была Василисой. Теперь, увидев себя, единственное чувство, которое я испытываю, — это облегчение. Потому что это я пострадал, а не она.
Была ли судьба, что я был там, чтобы спасти ее? Была ли наша судьба решена моим выбором? Или непреклонная кисмет умело привела ее ко мне все эти годы спустя?
Василиса тянет меня за волосы, выгибая спину и расплетаясь в моих руках. Наконец я отпустил ее, наполнив ее своей спермой. Наше затрудненное дыхание эхом разносится по пространству вокруг нас. Я нежно ласкаю лицо жены. Моя красота. В объятиях зверя.
— Я думаю, что сказки все-таки существуют, веспетта. И я считаю, что я должен тебе подарок.
— О чем ты говоришь? — задыхается она. — Какой подарок?–
Я улыбаюсь. — Библиотека.–
— Были здесь! — Объявляю я и, сжимая руку Рафаэля в своей, вхожу в прихожую.
Мой отец приближается к нам с мрачным лицом и внезапно останавливается на расстоянии вытянутой руки. Его глаза скользят по моему лицу — и я не могу не задаться вопросом, не размазался ли мой макияж — а затем падают на мою блузку. Я смотрю вниз и съеживаюсь. Кажется, я пропустил одну из кнопок. И моя юбка перекосилась. Дерьмо. Я быстро поправляю подол, но ничего не могу поделать с рубашкой.
