сил, очевидно, могла поразить умы, привыкшие за несколько лет позиционной войны к большой медлительности при подготовке. Она заставляла сомневаться в последующем выполнении, так как некоторым методичным умам казалось невозможным, что Манжен сумеет подготовиться к правильному использованию своих 5 дивизий до 12 июня. Я, со своей стороны, настаивал на первостепенной важности возможно более скорого проведения контратаки; ведь мы застали бы противника тем менее подготовленным к обороне, чем меньше времени мы дали бы ему на ее организацию. Контратака, предпринятая 12‑го, встретила бы гораздо более упорное сопротивление, чем 11‑го.
В конце концов, по моим настояниям и благодаря четкости перспектив Манжена, Файоль отдал свой приказ, помеченный 16 час. 10 июня и предписывавший произвести контратаку 11 июня как можно раньше. Приказ командующего заканчивался словами: «Завтрашняя операция должна явиться концом оборонительного сражения, которое мы ведем уже целый месяц. Она должна ознаменовать собой остановку германцев, наш переход в наступление и привести к успеху. Необходимо, чтобы все это понимали». Действительно, наступление началось на следующий день, 11 июня, в 11 час.; оно имело значительный успех. Мы захватили д. Мери и Белуа, ликвидировали угрозу долине р. Аронд и взяли около тысячи пленных и несколько орудий.
12‑го я встретился в Шантийи с ген. Петэном и договорился с ним о том, чтобы не развивать операцию Манжена дальше того рубежа, на котором она могла дать еще эффект, и таким образом избежать бесполезных потерь. Важно было по возможности бережливо использовать наши свободные дивизии; они могли нам еще пригодиться в другом месте, например, на Сомме, где угроза противника оставалась еще в силе.
Поэтому с нашей стороны больше не последовало серьезного наступления; мы ограничились тем, что некоторыми частными действиями, проведенными 14 июня, исправили линию фронта в свою пользу.
Со своей стороны, противник, улучшив 11‑го свои позиции захватом левого берега Маса (Matz), ниже Шевенкура, совершенно прекратил свое наступление к западу от Уазы.
Правда, можно было подумать, что его наступление прекратилось на западе только для того, чтобы с еще большей силой возобновиться восточнее Уазы. На следующий день, 12 июня, две или три германские дивизии довольно сильной атакой к северу от леса Виллер-Котрэ овладели Кютри и Домье и отбросили французские войска на Кевр и Сен-Пьер-Эгль; но оказалось, что это была чисто местная операция, не получившая дальнейшего развития.
13 июня на всем французском фронте снова воцарилось спокойствие.
Глава седьмая
В ожидании (13 июня – 15 июля)
После третьего наступления, проведенного немцами за весну 1918 г., перед нами стояла важная задача. Прежде всего необходимо было, учитывая уроки недавнего прошлого, закрепить и обеспечить установившееся положение, а также подготовить будущие операции союзных армий.
1. Уроки сражений весной 1918 г.
В трех наступлениях, проведенных противником с 21 марта по 12 июня, его наступательные приемы не менялись. Они характеризовались внезапностью, большой силой, быстротой исполнения, маневрами с целью расширения достигнутого прорыва, стремлением сразу же глубоко проникать в расположение противника. Было желательно, чтобы оборона противопоставила этим приемам соответствующие средства. Войска в обороне должны были научиться правильно оценивать обстановку, активно и всеми способами добывая сведения о противнике; парировать силу и быстрый темп наступления противника, занимая достаточными силами еще до начала наступления первые и вторые позиции, причем единственной задачей войск, занимающих позиции, является оказание сопротивления на месте; противодействовать маневру противника, имеющего целью расширение прорыва, а также глубокому вклинению противника, подкрепляя фланги прорыва большею частью сил, выделенных в резерв. Остальные силы необходимо было использовать для задержки противника с фронта и остановки его; наконец, достигнув этого, возможно скорее контратаковать его, особенно во фланги, всеми войсками, освободившимися или остававшимися с той и другой стороны прорыва.
В итоге с методом прямолинейно-грубого и мощного наступления, принятым противником, легко можно было справиться, если бы командование обороняющихся войск «заранее твердо наметило себе рациональную линию поведения, если бы оно выработало быстро выполнимый и насколько возможно надежный план, а затем твердо держалось бы его, все время руководя сражением».
Эти соображения послужили предметом записки, отправленной мною 16 июня подчиненным мне главнокомандующим с просьбой сообщить ее своим армиям в случае, если с их стороны не будет никаких замечаний.
Действительно, после сражения, во время которого мы почти без борьбы потеряли в мае Эну, а в марте Сомму, нужно было обратить внимание командования на значение вторых позиций, на способ их занятия, на образ действий, которого следовало на них держаться.
Мои указания вызвали некоторые возражения против одновременного занятия первой и второй позиций «достаточными силами». Французское главное командование не сочло возможным передать эти указания войскам и апеллировало по поводу моей теории к председателю совета министров.
Мне не составило труда разъяснить, что именно дальновидное командование должно понимать под заблаговременным занятием вторых позиций. Это отнюдь не означало равномерного, расплывчатого занятия их на всем их протяжении, что потребовало бы чрезмерного расхода сил, а просто расположения сравнительно небольших сил в точно определенных ответственных пунктах этих позиций. Эти прочно удерживаемые пункты составляли достаточно крепкий остов, обеспечивающий сопротивление до прибытия более крупных частей резерва.
Мне удалось рассеять недоразумение беседой с ген. Петэном в Бонбоне 18 июня и запиской, представленной мною председателю совета министров по просьбе последнего.
Еще раз из уроков успешных германских наступлений весной 1918 г. надо было твердо запомнить необходимость для союзного командования всех степеней подготовлять целесообразные мероприятия, строго следить за их проведением и требовать от войск той же энергии и решимости, какой требовали от самого командования. В этом отношении во время последних наступлений противника были отмечены случаи слабости. Пришлось принять репрессивные меры и произвести некоторые перемены во французском высшем командовании.
Однако, какой бы интерес ни представляли прошлые события, нельзя было упускать из вида текущих требований сражения. Противник, очевидно, не собирался остановиться из-за своей неудачи на Масе. Он еще располагал крупными резервами, как говорили, 54 дивизиями 15 июня, 61 дивизией 20 июня, 75, из которых 55 свежих, 30 июня.
После усилий, которые привели на Сомме, во Фландрии, в Шампани и на Уазе к несомненному выигрышу территории и к крупным потерям противников Германии, казалось, что интересы немцев должны побудить их быстро использовать имеющееся еще налицо превосходство сил, так как, с одной стороны, они не могли сомневаться в том, что в процессе борьбы скоро даст себя почувствовать подавляющая сила Америки, а с другой – они чувствовали приближение того же грозного кризиса живой силы, который переживали британская и французская армии[64].
Поэтому приходилось ожидать нового наступления с их стороны. Где же оно будет предпринято? Склоняясь к предположению, что оно будет направлено против британского фронта, все же допускали, что германская ударная масса может быть использована в любом районе театра
