Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Но если из-под больничного одеяла вы в момент сердечного приступа заглянули по ту сторону бытия, то, выйдя в жизнь, да еще обручь с любимой женщиной, вы задохнетесь от простого счастья дышать запахами весны, свежей сирени и даже московской пыли.
Они катались на речном трамвае по Москве-реке… смотрели на город с Воробьевых гор… гуляли по Суворовскому и Гоголевскому бульварам… ели мороженое на Старом Арбате… прятались от дождя в подземном переходе на Тверской… покупали ландыши на Кузнецкому мосту… и бродили по Китайскому проезду и кривым переулкам Китай-города…
– Я не вижу ни одного китайца. Почему – Китай-город? – спрашивал Винсент.
– Точно никто не знает, – объясняла Александра. – Говорят, когда-то здесь были ряды китайских торговцев. Потом они построили город и обнесли его кирпичной стеной. Вот ее остатки, она прилегала к Кремлю. Это было самое прибыльное место в Москве, но если кто-то из русских хотел тут поселиться, то должен был взять китайскую фамилию. Есть и другая легенда. Что эти китайцы стали постепенно проникать в Кремль, облагозвучивая свои китайские имена на русский лад. И так Пот Ем Кин стал Потемкин, Труй Бей Кой – Трубецкой, Стай Лин – Сталин и так далее…
Они спустились к Москве-реке… вышли к Замоскворечью… Заглянули в квартиру Винсента на Пушкинской…
– Я извиняюсь, что дразнил тебя раньше, – говорил Винсент.
– Когда? – удивлялась Александра.
– Ну, давно. Сначала. Когда ругал Москву и всех русских.
– Забудь об этом!
– Нет, я должен сказать! Мне нравится твоя страна. Правда, нравится! Вы очень богатые и очень нищие. Посмотри на этих стариков. Посмотри на их обувь, пальто. Это очень, очень старые вещи, у них даже рукава протерты. И вы ходите в штопаных чулках – много людей, я видел, у меня есть глаза! Эти женщины, которые продают котят и носки в подземных переходах! Эти ветераны, которые вчера утром шли парадом по Красной площади, а вечером искали еду в мусорных урнах! О, у меня есть глаза! И я был в Германии. Мы с вами разбили немцев, но как живут эти немцы и как вы живете? Немцы догоняют нас по уровню жизни, а комми бросили вас туда, где немцы были в сорок пятом. Я действительно счастлив, что привез сюда нашу команду помочь Ель Тзыну выиграть у коммунистов. Надеюсь, он выполнит, что обещает. А?
– Хотелось бы… – рассеянно отвечала Александра, выходя с ним на улицу и отправляясь в новое турне по Москве – по ее бульварам и улицам.
Даже заклеившие все афишные тумбы и фонарные столбы плакаты «Голосуй или проиграешь!» и портреты президента с требованием «Голосуй сердцем!» не портили неожиданную весеннюю красоту русской столицы, умытую быстрыми майскими дождями и поливальными машинами мэрии и – с высоты Воробьевых гор – удивительно похожую на бесконечный татарский табор, скатившийся откуда-то с востока в европейскую лесостепь…
– Я не знаю, что еще я могу для вас сделать, – говорил Винсент. – Конечно, мои дети могут организовать в Лос-Анджелесе сбор одежды для ваших стариков и детей. Как ты думаешь?
– О Винсент! – Она взяла его за руку и прижалась к нему плечом, как дочь прижимается к сильному плечу отца. Но доминошники, игравшие на скамье в соседней аллее, тут же заметили и нечто большее – ту особую интимность, которая всегда возникает у влюбленных после первой близости.
А они шли по городу – рука в руке и отнюдь не скрывая свою интимность, влюбленность и близость, вызывая этой откровенностью удивление и даже оторопь прохожих, потому что люди этого города уже забыли, когда именно так, рука в руку, до поздней ночи и даже до рассвета гуляли по Москве сотни влюбленных пар, когда на набережной Москвы-реки сидели рыбаки с удочками, а в московских дворах царили не бандиты, а голубятники.
– Нет, проблема не в том, чтобы собрать пожертвования, – говорил Винсент, нежа руку Александры в своей руке и подсаживая ее в трамвай. – Я мог бы, наверное, организовать даже Фонд помощи русским детям. Проблема в таких, как ваш Болотников. Они все разворуют. Брух – это о'кей, он что-то строит, но Болотников… Я знаю этот сорт. Это игроки. Их азарт – кто больше украдет. Как это по-русски? Спиздит, правильно?
– Винсент, это ругательство!
– О'кей, ругательство! Я лежал в больнице и думал. Конечно, я не великий мыслитель, но когда тебя пятьдесят и вдруг схватит сердце, ты думаешь: подождите, минутку! Это конец? А что же я оставлю после себя? Бронированные «мерседесы»? Деньги? Но даже на этих деньгах не мой портрет, а Франклина и Вашингтона…
– Между прочим, Винни, трамвай у нас платный.
– У меня нет больше русских денег, выходим!… – Они выскочили из трамвая и пошли по Чистым прудам, Винсент продолжал: – Да, раньше я думал: вот разбогатею и подарю Лос-Анджелесу парк имени Винсента Феррано! Но теперь я думаю сделать что-то для твоей страны. Из-за тебя, дорогая. Но что? Твоя страна больна, мы называем это «имперский синдром». И это хуже сифилиса, потому что это у вас здесь, в голове. Дети просят милостыню, учителя не получают зарплату, голодные старики ищут еду в мусорных ящиках, а вы устраиваете военные парады, завоевываете Чечню, строить храмы с золотыми куполами и кричите про «вели кую Россию». Но великой не может быть страна с нищим населением!…
Телефонный звонок прервал этот монолог Александра достала из сумочки «Моторолу», при дожила к уху.
– Алло… Где мы? – Александра оглянулась по сторонам. – На прудах, у «Современника». А что? – И, закрыв трубку, сообщила Винсенту: – Легок на помине. Через пару минут будет здесь.
– Кто?
– Твой Болотников.
И действительно, через минуту ослепительный, как белый рояль, «Мерседес-600» подлетел к театру «Современник», и Болотников, сияющий улыбкой и летним костюмом от «Армани», вышел из машины.
– Винсент, Саша, вы выглядите замечательно! Нет, Винни, ничего не говори, я знаю, что я виноват! Но разве ты в моем возрасте не делал ошибок? Смотри, я думал о тебе в Париже, – и он протянул Винсенту коробочку с золотыми запонками. – Это настоящий «Тиффани»! Возьми, прошу тебя! И я решил все наши проблемы! Ей-богу! Робин уже в Чкаловском, режет с вертолетов титановую сталь. А ты летишь за кевларом в Нью-Йорк.
– Куда-а?? – изумился Винсент.
– В Нью-Йорк. Вот твой билет. Между прочим, билет первого класса. Извини, Саша, его не будет только несколько дней. Кевлар уже ждет его в Нью-Йорке. – И Болотников снова повернулся к Винсенту: – Я купил там триста квадратных метров кевлара. Для начала нам хватит?
Винсент недоверчиво смотрел на него, потом спросил:
– Что случилось?
– Где? – удивился Болотников.
– С тобой.
– Ничего, а что?
– Он хочет знать, на чем ты его кидаешь, – вдруг напрямую объяснила Александра.
– О нет! Я не кидаю! – сказал Болотников. – Просто в Париже я встретил Амадео Джонсона, Винсент его знает, это его партнер. И этот Джонсон объяснил мне, что не любит шуток. Это правда, Винсент? Садитесь в машину, мы спешим!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
