дело с концом.
Василий потянулся к голове Орешкина, но Андрей схватил его за руку:
– А вдруг станет хуже? Давай пока оставим как есть. Ты лучше на это посмотри. – Он показал взглядом на ультразвуковой излучатель. – Когда-нибудь видел что-то подобное?
– Нет. А ты?
– И я не видел. Похоже на кастет. Интересно, что означают эти огоньки?
Андрей потянулся к мерцающим белым искоркам на боку загадочного устройства. Внезапно Орешкин открыл глаза, что-то проскрежетал на непонятном, напоминающем скрип насекомых языке и снова потерял сознание. От неожиданности Андрей отдернул руку и уставился на Василия удивленным взглядом:
– Ты что-нибудь понял? (Прохоров помотал головой.) Вот и я ничего не понял. Давай-ка, бери его под одну руку, я под другую – и потащили. Надо найти кого-нибудь из местных ученых и узнать, что с ним происходит. Полагаю, его состояние и эти штуковины на нем – результат чьих-то очень секретных экспериментов.
Богомолов не почувствовал, как его подхватили под руки и куда-то поволокли. Он в эти минуты ощущал себя этаким властелином пчелиного роя. Сейчас он одновременно находился в разных местах, слышал мысли изоргов, как свои собственные, видел происходящее их глазами. Он подчинил измененных своей воле и заставил их стать с ним одним большим слаженно действующим организмом. Забыв обо всем, они спешили к нему с одной-единственной целью: убивать любого, кто встанет у них на пути.
Отряд услышал торопливые шлепки босых ног и похожие на звериный рев вопли задолго до появления преследователей. Василий оставил троих добровольцев прикрывать отход основной группы. Бойцы присели на колено и взяли на прицел крутой изгиб коридора.
Едва из-за поворота появились первые изорги, автоматы слаженно затрещали. Воздух наполнился едким запахом пороховых газов. Кровь рубиновой россыпью брызнула на стены и на пол, но измененных это не остановило. Жадно исклеванные пулями, они, словно селевой поток, погребли арьергард и хлынули дальше, оставив после себя истерзанные трупы в разорванной одежде и с превращенными в кровавое месиво лицами.
Измененные быстро нагнали основной отряд. Загрохотали выстрелы. Крики людей смешались с гортанными возгласами изоргов. Последние злобными демонами метались среди яростно палящих во все стороны бойцов. У них не было другого оружия, кроме зубов и цепких пальцев с твердыми как корунд и острыми словно бритва когтями, но и этого хватало с лихвой. Каждый взмах руки, каждое клацанье челюстей уносило чью-то жизнь. Поверженные враги валились под ноги победителям, булькая разорванным горлом или придерживая руками распоротые животы.
Пока еще живые бойцы оскальзывались на щедро политом кровью, раздавленными внутренностями и нечистотами полу. Это мешало вести прицельный огонь. Все чаще свинцовые плети автоматных очередей в бессильной злобе хлестали стены и потолок. Все реже пули с утробным чавканьем вонзались в тела изоргов, не причиняя тем серьезного вреда. Розовая – в пузырях – пена обильно лезла из ран с похожим на шипение проколотого колеса звуком. С металлическим стуком падали на пол выдавленные из раневых каналов, заляпанные алым девятиграммовые кусочки свинца.
Сражение кончилось за считаные минуты. Изорги подхватили Хозяина на руки и, словно идола на рок-концерте, потащили к телепорту. В зале энергоузла послушная хозяйской воле орава разделилась на два неравных потока. Большая часть измененных набросилась на присутствующих здесь людей. Смерть снова собрала богатый урожай, но, как и в прошлый раз, среди ее трофеев не оказалось генетически модифицированных особей.
Во время жестокой бойни крохотная кучка совершенных машин для убийства приволокла Богомолова к телепорту и осторожно опустила на пол. Двигаясь словно сомнамбула, с закрытыми глазами, Игорь Михайлович подошел к высокой тумбе из темного углепластика. Глаза под сомкнутыми веками забегали из стороны в сторону, пальцы запорхали по клавишам. На узкой полоске жидкокристаллического экрана одна за другой вспыхивали зеленоватые цифры – координаты из отправленного профессором письма.
Огромная двустворчатая дверь с грохотом распахнулась. Из зала энергоузла в помещение шумным потоком ворвалась свора заляпанных с ног до головы красным изоргов. Телепорт не был рассчитан на одновременное перемещение такого числа органических объектов. Мысленный приказ хозяина отправил партию измененных в клетку Фарадея внутри расположенных под углом друг к другу огромных металлических обручей.
Едва ушла, схлынула первая волна, Богомолов открыл глаза, хапнул воздуха раззявленным ртом и задышал жадно-жадно, как бездомная собака на солнцепеке. А в голове водили хоровод и бились о череп изнутри, словно волны о плес, чужие мысли. И он чувствовал, что все эти мысли разные, но в каждой из них слышалось слово – Хозяин: «Куда идти, Хозяин?.. Чего велишь, Хозяин?.. Кого убить, Хозяин?..»
«Эге! – смекнул Богомолов. – Так ведь я теперь, кажется, могу без всяких технических штучек ими управлять».
Он осторожно дотронулся до кнопки на выпуклом боку излучателя, вдавил кончиком пальца, отпустил, но руку не убрал: мало ли, вдруг снова потребуется технику на помощь призвать. Огоньки по краям хитроумного устройства погасли. Гул в голове поутих, но чужие мысли все так же кружились в бесовском хороводе, хоть и не так активно, как раньше.
С озорной, почти мальчишеской удалью он сорвал с головы обруч и отшвырнул прочь. Полированная полоска металла, бренча и звякая парой похожих на монеты плоских утолщений, покатилась по каменным плитам пола, завернула за тумбу пульта управления телепортом и спряталась из виду.
На мгновение голова стала пустой и звонкой, словно сухая тыква. С непривычки Богомолов сжал виски руками, покачнулся, неожиданно теряя равновесие, и обязательно бы упал, не рванись к нему изорги на помощь. Они обступили его со всех сторон, гортанно заклокотали горлом, заскрипели, как столетние сосны под порывами озорного ветра. И столько тепла, заботы и прям-таки детской искренней любви уловил вдруг Богомолов каждым натянутым как струна нервом, что слезы невольно выступили у него из глаз. Он провел дрожащей рукой по лицу, размазывая соленую влагу по щекам, и хриплым от переполняющих чувств голосом прошептал:
– Спасибо, верные вы мои!
И опять заскрипели, защелкали, закряхтели изорги. Только теперь в их голосах почудилась Игорю Михайловичу нетерпеливая просьба. Они снова хотели крови, хотели убивать, хотели мучить и ждали от него такой милости. Игорь Михайлович призывно вытянул вперед руку с растопыренными пальцами и на свой лад переиначил слова Священного Писания:
– Идите за мной! Все, о чем просите меня, верьте, что получите, – и будет вам.
Он затыкал пальцем в кнопки клавиатуры, выставляя таймер обратного отсчета на одну минуту, нажал на клавишу «Ввод». На экране, поверх строки с координатами точки переноса, торопливо замелькали исчезающие в вечности секунды.
Богомолов широким жестом показал на распахнутую, словно голодная пасть, дверь и первым вошел в клетку Фарадея. За ним в телепорт шумной гурьбой устремились измененные. Когда последний изорг оказался внутри металлической клети, дверь автоматически закрылась. Гул ускоряющих вращение в
