– Да, Лёш, сбежала. Потому что узнала, что ты соврал мне тогда про оплату долга. Мне Марина рассказала. Она сказала, что мой долг давно оплатил владелец нашего аниматорского агентства. И что ты знал об этом, когда приходил на утро первого января меня искать.
Чёрт, что за бред?
– Снежан, – отодвигаюсь от неё, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я в душе не помню, кто такая эта Марина, но что бы она там тебе не наплела, это всё чушь. Твой долг оплатил я. Не кто-то другой, а я. Если хочешь, поедем с тобой в Рязань, найдём этого мужика и он тебе это подтвердит. Тем более адрес мы его знаем. Единственное в чём я тебе тогда действительно соврал, так это в том, что не рассказал тебе что оплатил твой долг сразу в первый же день. Ещё до того, как предложил тебе сделку.
Чёрт! Только сейчас до меня доходит весь звездец этой ситуации! То есть все эти четыре года Снежинка жила с мыслью, что я её обманул и использовал. Пи*дец просто! А потом ещё как вишенка на торте сообщение от Арины с моего номера о том, чтобы Снежана сделала аборт!
Четыре грёбаных года она жила с мыслью, что я использовал её, трахнул, обманул и отправил после этого на аборт! Поверить не могу, что даже думая обо мне как о конченом мудаке она всё равно захотела попытаться снова всё между нами склеить…
– Снежан, тебе надо было поговорить со мной об этом, – выпаливаю, снова прижимая её к себе. – Ещё тогда, четыре года назад. Надо было спросить у меня, а не сбегать!
От мысли о том, сколько времени мы с ней просрали тупо из-за того, что не нашли в себе силы обсудить наши проблемы, меня колотит.
Млять! Четыре грёбанных года! И в этом в том числе есть и моя вина! Я должен был тогда настоять! Заставить её со мной поговорить! Заставить объяснить нормально причину её ухода! Но вместо этого я просто взял и уехал…
– Лёш, я понимаю… – шепчет дрожащим голосом. – Но я тебя на тот момент всего несколько дней знала… После того, как меня обманул и бросил самый близкий мне мужчина… наверно, мне стало сложно доверять кому-то ещё… Проще было поверить в то, что и ты поступил со мной также…
– Кто тебя бросил, Снежинка? Твой папа? – спрашиваю, уже наперёд зная ответ. – Он ушел к другой женщине? Изменял твоей маме?
– Нет, – качает головой. – Мой папа, он… повесился. Когда мне было четырнадцать. Не смог пережить то, что мама его бросила. Он просто взял и повесился. И я осталась одна. Понимаешь? Он знал, что у меня кроме него никого больше нет… И всё равно сделал это. Возможно, это эгоистично, что я так и не смогла понять его поступка… Но для меня это было и остаётся предательством с его стороны. Когда родилась Ася мне тоже было тяжело… очень тяжело, Лёш… Но никогда… никогда у меня не возникало мысли о том, чтобы её оставить…
Крепче прижимаю Снежану к себе. И, впервые за эти самые тяжелые несколько дней в моей жизни, наконец успокаиваюсь. Просто от того, что она здесь, рядом со мной. Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы так оно и было дальше.
– Я вас не оставлю, Снежинка, – утыкаюсь губами в её волосы. – Я понимаю, тебе тяжело сейчас мне поверить на слово. Особенно после всего, что ты пережила, в том числе и по моей вине. Но я прошу тебя, один единственный раз, доверься мне. Я никогда вас не брошу. Не оставлю. Не уйду. Я всегда буду с вами. Если ты мне это позволишь…
– Что ты имеешь в виду? – поднимает на меня красные заплаканные глаза.
Отпустив её, достаю из кармана маленькую синюю коробочку.
– Я ношу его с собой ещё со дня слива проекта. Хотел вечером с тобой поговорить… но не вышло.
Открываю коробочку, достаю оттуда кольцо и надеваю его растерянной Снежане на безымянный палец.
– Я не обещаю тебе, что у нас с тобой никогда не будет чёрных дней, – смотрю ей в глаза, не отпуская руку из своих ладоней. – Просто потому что не хочу снова давать пустых клятв. Но я обещаю, Снежинка, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы светлых дней в нашей с тобой жизни было как можно больше. И в каждом из них я буду любить тебя больше жизни.
Эпилог
Снежана
4 месяца спустя
– Мамочка, смотри как я могу?
Асёнок делает прыжок и вращение, после чего снова проезжает несколько метров по катку и довольно машет мне. Лёша улыбается, подъезжает к дочке и подхватывает её на руки.
– Папа! Я сама! – Ася весело хохочет, пытаясь выбраться из Лёшиных объятий и слезть обратно на лёд.
Вот уже два месяца она ходит на занятия по фигурному катанию. Я хотела отдать её на танцы, но после того, как мы втроём сходили на каток, Ася решила, что не хочет танцевать, а хочет кататься. Мы с Лёшей её поддержали. Особенно я, ведь в детстве я очень любила каток, но профессионально так и не смогла заниматься. Сначала мама ушла, потом папы не стало... Я была ненужным ребёнком. У Аси всё будет совсем иначе. Она будет всегда любима. Мной. Лёшей. Сестрёнкой.
Перемещаю руку на свой уже округлившийся живот и ласково глажу. На пальце сверкает кольцо, которое Лёша подарил мне тогда в больнице, попросив стать его женой.
И я стала. Мы поженились спустя месяц после выписки. Свадьба была скромная. Мы пригласили только Инну и Глеба. Но мне пышной свадьбы и не надо было. Вы знаете, я просто хотела стать его женой. Вот так порой бывает, что нам нужен просто человек и тихое счастье рядом с ним.
Асёнка Лёша удочерил. Моя малышка была на седьмом небе от счастья, когда у неё, у мамы и папы стала одинаковая фамилия. Она теперь всем представляется исключительно полным именем Борцова Ассоль Алексеевна. У Лёши из-за этого грудь как у павлина раздувается.
– Мамочка! – Ася подъезжает ко мне и хватается за ограждение.
Я сижу на трибуне, потому что кататься с мужем и дочкой не могу из-за беременности. Зависть берёт – наблюдать за их весельем. Но ничего, я ещё наверстаю упущенное...
– Что такое, солнышко?
– Скажи Гретель, что я её оооочень-приоооочень сильно люблю!
Меня в очередной раз передёргивает от имени, которое Ася выбрала для младшей сестрёнки после просмотра мультика про Гензель и Гретель. Любовь к необычным именам у Аси, очевидно, от папы. Ну, ладно она хоть не Моану и не Гертруду предложила.
Неделю назад мы узнали, что у нас снова будет дочка. А Лёша как в воду глядел, сразу сказал, что родится ещё одна девочка. И, кажется, он безумно счастлив по этому поводу. Как и Ася. Она вообще не хотела братика и заявила, что требует сестрёнку.
– Скажи Руслане, что я тоже оооочень-приооочень её люблю, – к ограждению вслед за Асей подъезжает Лёша с широкой улыбкой на губах.
Меня опять передёргивает. Руслана. Гретель. Они вдвоём с ума меня сведут. Папа и дочка.
– Да папочка, нет! Не Руслана, а Гретель. Гретель, понял? – бухтит Асёнок.
Лёша весело смеётся и усаживает дочку на ограждение сверху, поддерживая её руками за спину.
