способный говорить, в отшельничестве он уподобился в звукопередаче зверям.
Когда хранительницы подняли взгляды на своего нового брата, он взмахнул рукой. Его магия позволяла создавать живые проекции прошлого, благодаря каплям воды в воздухе, и вскоре из вспышки света появилась всем хорошо знакомая фигура Ринтии, только полупрозрачная, посиневшая в мелких кристаллах льда. И голос Верховной феи звучал неправильно, скрипучий и холодный. Ледяной.
Но все слушали, затаив дыхание. Её последнее послание.
— Хранительницы. Совет… — женщина сидела на своём троне, изнеможенная, бледная, но заставила себя улыбнуться, что редко делала, даже когда была полна сил. Она сложила руки на коленях. — Мне жаль, но приходит наше время прощаться. Я совершала много ошибок, со временем многому у вас училась. Я стала верховной ещё до появления в Совете каждой из вас, и понимаю, что вам будет нелегко выбрать мне замену. Но вы должны. Если вас интересует мой голос, думаю, придётся вас расстроить, я не могу выбирать. Вы все лучшие из лучших, сильные и мудрые. Может, поэтому я хочу прощаться, не видя вас. Все вы слишком мне дороги.
Наоми прикусила костяшку пальца, чтобы скрыть, как дрожала челюсть от подступивших слёз. Кира сжимала кулаки, чтобы острые ногти впились в ладонь. Райна теребила расшитый золотом пояс платья. Элизиан сжимала подлокотники трона так сильно, что пальцы болели. Арьен опустил голову.
Ледяная голограмма продолжала.
— Но не время для сантиментов. Я никогда не была к ним склонна, напомню и теперь, что вас ждут многие дела. А у меня ещё есть несколько новостей для этого последнего собрания, — женщина прикрыла рот ладонью, пряча свой тяжёлый вздох, полный старческой усталости. Поглядев немного в сторону, непривычно растерянная, Ринтия вскоре вновь гордо выпрямилась и стала больше похожа на себя. — Во-первых, как вы, наверно, уже знаете, Диамонд обрёл нового хранителя. Арьен бывает угрюм, но он хорошо впишется в вашу компанию. Во-вторых, я спрятала Крылья Верховной. Если бы их получил кто-то из вас, это принесло бы огромную угрозу. Я не могла допустить, чтобы вы пострадали из-за них, потому что защита нашего мира теперь будет на ваших плечах. Если вы пропадёте, то измерение, каким мы его знаем, перестанет существовать навсегда. Поэтому я скрыла Крылья Верховной даже от вас, ради вашей безопасности. Прощайте.
Голограмма исчезла, и лишь в последнюю секунду можно было заметить, как верховная хранительница, потеряв сознание, падала на то самое место, где нашла её ранее Наоми. Прощайте.
Элизиан всё ещё нервно сжимала подлокотники кресла, и осознала это только после того, как Кира коснулась её плеча. В Совете стояла полная тишина, и негромкое «ах» опомнившейся юной феи отдалось эхом от янтарных стен.
— Я… могу спросить, что за Крылья Верховной? — она озадаченно уставилась на старшую хранительницу.
— Это древняя магия, передающаяся от одной Верховной хранительницы к другой, — оценив состояние остальных, Кира решила, что она более способна вести диалог. — Крылья Верховной позволяют знать и чувствовать всё, что происходит в измерении. Во всех государствах. И ещё, конечно, они предусматривают защиту организма, чтобы мозги от такого потока информации не расплавились. Поэтому очень важно не дать недоброжелателям заполучить Крылья Верховной. Если кто-то с корыстными помыслами завладеет такими знаниями, миру конец.
— То есть… Нам стоит послушаться Ринтию и не искать Крылья Верховной, даже если они могли бы нам помочь?
— Конечно. К сожалению, на этот раз риск того не стоит, — Кира пожала плечами.
— К сожалению? Но ведь мы знаем, что Крылья в безопасности, Ринтия об этом позаботилась. Это хорошо, — на несколько мгновений забыв о привычной кротости, Райна возмущённо глянула на хранительницу Ихеатромора. — Какие тут сожаления?
— Если мы не будем знать о местонахождении Крыльев, мы не сможем защитить их нынешнего носителя. Так что мы рискуем в любом случае, — Наоми покачала головой, успокаивая Райну. — Но Кира права в том, что мы не можем ослушаться Ринтию на этот раз. Если Крылья будут у нас, риск будет выше. Непозволительно высокий.
— Значит, поступим так. Теперь давайте проголосуем, — Кира, самая спокойная из всех, заняла свое место и закинула ногу на ногу.
— Очевидно, я вне голосования, — Элизиан подала голос первой. — У меня даже нет финальной формы, и я тут всего пару месяцев.
— А я слишком нерешительная, чтобы быть Верховной. Ответственность это только усугубит, так что я тоже вне выбора, — Райна посмотрела на Арьена и, прочитав в его почти неподвижных чертах отношение к делу, перевела на язык звуков для остальных хранительниц. — Арьен нем и, пожалуй, тоже будет вне конкуренции.
— Раз мы остались вдвоём, то можем голосовать только друг за друга, — Наоми взяла Киру за руку, чтобы напомнить, что это не битва за титул. Они при любом исходе останутся подругами. Сёстрами.
— Я в любом случае голосовала бы только за тебя, — девушка улыбнулась и сжала руку старшей феи. — Без обид, ребята.
— Ну что ты, — Райна улыбнулась сквозь боль. Болезненная бледность до сих пор выдавала её нервозность, но нимфа уже могла взять себя в руки. — Я тоже проголосую за Наоми. Она самая старшая из нас, опытная и мудрая.
— Спасибо. Элизиан? — Наоми повернулась к самой юной хранительнице, сидевшей между двух пустых тронов, где совсем недавно по праву занимали места её друзья. Она выглядела совершенно крошечной и беспомощной, но внутренняя сила все равно рвалась наружу, не давая забыть о том, что и сама Эли была на этом месте более чем заслуженно.
Девушка выпрямилась и, на секунду погрузившись в задумчивость, приняла решение.
— Кира. Наоми мудрая и сопереживающая, но все же… Кира быстрее приходит в себя в сложных ситуациях. Быстрое реагирование теперь будет для нас очень важно.
— Справедливо, — Наоми улыбнулась. Было очевидно, что она сдавала позиции как раз из-за своего сопереживания, и отрицать — глупо. — Арьен?
Мужчина был немногословен. Он лишь качнул головой в сторону своей кандидатки.
— Значит, решение принято. Поздравляю, — Наоми сжала руку Киры, и улыбнулась.
2.42. Нам здесь не место
За два дня до произошедшего в Совете. Несколько часов после битвы на реке.
Фера упала на кушетку, только что вымытую от крови. Она перебирала в руке тряпку и пустым взглядом наблюдала за опрокинутым ведром, вокруг которого росла тёмная лужа.
Надолго ли ещё ей хватит этой стратегии? Занять себя всеми делами на свете, начиная от помощи с ранеными, заканчивая уборкой, лишь бы не думать о случившемся на реке… Поначалу это работало, но теперь, когда лазарет остался полупустым, крики стихли, и весь замок погрузился в ночную тишину, казалось, мысли силой захватывали её сознание. Она уже
