– Ступай на корабль, – сказал он. – Быстро. Иди же!
Она замешкалась, но стоявшие сзади люди протолкнули ее вперед. Николь позвала Марка по имени.
– Если мы потеряемся, поезжай в Париж. Найди моего отца, квартал Маре, рю-де-Архив, или же отправляйся к Лизе.
Мимо них проталкивались люди, стараясь заполучить место в очереди. Николь не могла вынести мысли, что вновь придется расстаться с Марком. Только не после всех невзгод! Она старалась держаться, но ей пришлось отступить на несколько шагов, когда люди рванули вперед, увлекая ее с собой. Ничего не оставалось, как пойти вместе с толпой. Ее отнесло к группе людей, ожидавших посадки, толкотня усилилась. Николь осмотрелась по сторонам и увидела, что не она единственная борется со слезами: им повезло, они уедут отсюда, но многие останутся, и сейчас рушился не только ее мир. Николь сглотнула слезы. Она понятия не имела, что ждет впереди, но как же ей хотелось пережить все это вместе с Марком. Но она сделает все даже одна. Вперед ее вела любовь к Селесте.
Толпа неистовствовала, создавая шумовую завесу, оборванные люди сбивались в группы, выкрикивали приказы, кто-то пересчитывал членов своей семьи. Надломленные голоса наполнялись ужасом разлуки, черные круги под глазами выдавали усталость. Люди несли на руках детей, чемоданы, котомки с вещами, даже кастрюли и сковородки.
Когда впереди показался узкий трап, Николь сделала глубокий вдох. Вот и все. Как только она ступит на борт, пути назад не будет.
– Николь! – услышала она возглас Марка.
Она обернулась и увидела, как он проталкивается вслед за ней сквозь толпу, сопровождаемый гневными и раздраженными выкриками. На душе у Николь потеплело.
– Типичный француз! – воскликнул он, остановился и закричал, чтобы его услышали: – Он пропустил меня, когда я сообщил, что мы собираемся пожениться через две недели… что думаешь?
Николь охватила радость, и на одно сладкое мгновение вернулась надежда, что все будет хорошо.
* * *
Спустя час корабль отошел от пристани. Николь стояла на палубе с Марком и смотрела, как лайнер покидает Вьетнам. У Николь голова шла кругом от радостных и в то же время горьких чувств. Обнимая Марка, она понимала, что никогда сюда не вернется. Она любила свою страну, но люди значили для нее гораздо больше. Ее дочь, сестра, мужчина, который вскоре станет ей мужем. Она никогда не забудет доброты У Лан, но пришло время проститься навсегда.
На борту находилось огромное количество людей. Почти две тысячи, как выяснилось позже. У Николь с Марком было три дня на поиски дочери, и если Сильвия села на корабль, они где-нибудь ее найдут. Только через несколько часов они наткнулись на представителей власти, а пока искали, делились новостями.
– Я писал тебе, но ответа не было.
– Только недавно я нашла два письма и конверт с деньгами. Сильвия спрятала их.
– Бог ты мой, зачем? Я боялся, что ты не получила их, но мне и в голову не могло прийти, что их перехватит твоя сестра. Я мог вернуться во Вьетнам только через несколько месяцев. Пытался звонить, но было непросто.
– Думаю, она отключила и телефон.
Марк покачал головой.
– Я так волновался за вас с ребенком. Нашел нашего агента в Москве, но он был тяжело ранен, и это помешало мне быстро уехать.
От осознания того, в какой опасности был Марк в России, у Николь сдавило горло. Она вцепилась ему в руку, желая больше никогда не расставаться.
Когда они наконец нашли французского офицера, тот сказал им, что составили списки людей на борту, но в их достоверности никто уверен не был. Дальше от Сайгона во Францию могли плыть только пассажиры с французским паспортом или особым пропуском.
– Значит, этот корабль все же идет во Францию? – сказала Николь, наполняясь невероятным чувством надежды.
– Верно. Почему бы вам не пройти в мой офис?
Они проследовали за ним по скользкой металлической лестнице на нижнюю палубу, в обшарпанную каюту с зелеными стенами, где он открыл учетный журнал.
– Я ищу свою сестру, Сильвию Дюваль.
– Понятно, – сказал мужчина, внимательно изучая списки.
Николь вся напряглась. А что, если Сильвии нет на корабле?
Через десять тяжелых минут, в течение которых никто не разговаривал, он остановился и постучал по имени на странице.
– Сильвия Дюваль и ее дочь Селеста.
– Как вы сказали? Ее дочь?
– Да, так тут записано.
Николь показала свой паспорт, а также свидетельство о рождении Селесты с вписанным туда именем Марка. Мужчина изогнул брови.
– Значит, это не ее ребенок?
– Нет. Это ее племянница. Вы знаете, где именно они на корабле?
– Тут нет полиции, но спросите женщин, которые заботятся о детях. Они все видят и знают гораздо больше других, где можно кого найти.
Николь жутко устала, но все же они продолжили поиски. Они спросят каждого человека на корабле, если нужно. Марк заставил ее поесть супа с хлебом, который дали бесплатно, и они вернулись к поискам.
Через полтора дня у них появилась зацепка.
Молодая француженка сказала Николь, что подходившая под описание женщина с ребенком вышла на верхнюю палубу подышать свежим воздухом. Малышка была бледной, а ее мать думала, что морской воздух пойдет ей на пользу.
Когда они поднялись на палубу, Николь услышала крики чаек и скрип корабельных досок, омываемых океаном – диким безбрежным простором. Он казался еще более пугающим, чем дно той реки, словно Николь добралась до края мира. Она подняла голову и посмотрела на свинцовое небо.
– Я пойду первым, хорошо? – сказал Марк.
Николь сразу поняла, что он прав. Неизвестно, как могла отреагировать Сильвия. Николь пошла вперед, позволяя ему вести ее. Внизу многих свалила морская болезнь, и только некоторые пассажиры рисковали подниматься сюда, чтобы столкнуться лицом к лицу с ледяным ветром. Один моряк составлял в башню ящики, другой пытался найти равновесие, чтобы перевязать их веревкой. Другие члены экипажа остались внизу. Николь держала спину прямо, даже когда на нее полетели брызги от волны, бьющей о борта. Через поручни плеснула вода. Они с Марком отшатнулись и подождали, когда вода уйдет, потом внимательно осмотрели палубу. Сильвию они увидели одновременно. Охваченная эйфорией, Николь заставила себя успокоиться и стиснула покрытый коркой соли край спасательной шлюпки.
Сильвия стояла к ним спиной, облокотившись о поручень, и смотрела на море. Селеста лежала у нее на руках.
– Сильвия Дюваль, – услышала Николь голос Марка. – Это ты?
Та повернулась, и Николь ахнула при виде измученного лица сестры. Ее одежда порвалась, а волосы выглядели растрепанными, словно она несколько дней не причесывалась. В голове Николь закружился ворох тревожных мыслей.
